Обычно я равнодушен к актерам - я люблю героев. Так уж я устроен. Моя любимая часть Star Trek - TNG, а мой любимый капитан - Жан Люк Пикар. И когда вдруг слышишь весьма достойные слова из уст игравшего его актера, то воспринимаешь это как подарок. Потому что знаем ведь, что актеры и герои - две большие разницы и привычно не питаем иллюзий. И такое вот совпадение в уровне человеческого достоинства - радует.


Мой отец, во многих отношениях, был дисциплинированным, организованным и харизматичным мужчиной – полковой сержант-майор, ни больше, ни меньше. Один из самых последних людей, эвакуированных из Дюнкирка, офицер прикрепил к его форме третью нашивку, когда никого из старших по званию не осталось в живых. Он прыгал с парашютом в Крите и Италии, оба раза под обстрелом, он сражался в Монте Казино и был дважды упомянут в депешах. Один из служивших с ним солдат однажды сказал мне: «Когда твой отец марширует на параде, птицы на деревьях перестают петь».

Гражданская жизнь была совсем другой историей. Он был злым, несчастным и вечно недовольным мужчиной, который не контролировал ни свои эмоции, ни свои руки. Будучи ребенком, я неоднократно наблюдал его насилие над моей матерью, тот ужас и страдания, которые он вызывал, и я думал, что если бы я мог, я бы его убил. Если бы моя мать попыталась его убить, то я бы его держал, пока она это делает. Если вам сложно понять, как ребенок может испытывать подобные чувства, то представьте жизнь в обстановке постоянной эмоциональной непредсказуемости, опасности и унижения неделю за неделей, год за годом, начиная с семи лет. Мой детский инстинкт говорил мне защищать мать, но мужчина, который причинял ей боль, быль моим отцом, которого я уважал, которым я восхищался и которого я боялся.

читать дальшеС утра понедельника до вечернего чая в пятницу он работал полуквалифицированным рабочим, и он был всегда собран и трезв. Часто он был забавным и очаровательным, у него всегда находились личные истории о военных временах и приключениях, которые меня завораживали. Но наступал вечер пятницы и после закрытия пабов, я ждал его возвращения, дрожа от страха. Я лежал в кровати, но заснуть не мог. Я никогда не засыпал раньше него; пока он не спит, мы все в опасности. Вместо этого я слушал его голос, его пение, когда он ходил по дому. Некоторые песни вселяли надежду: «Я снова заберу тебя домой, Кэтлин», «Я буду идти рядом с тобой»… А вот армейские песни не предвещали ничего хорошего. Хуже всего была тишина. Если я слышал только его шаги, то это был сигнал для повышенной бдительности.

Наш дом был маленьким, и когда вы растете с домашним насилием в замкнутом пространстве, то вы учитесь очень точно и быстро измерять температуру ситуаций. Я точно знал, когда закончится крик и будет поднята рука – я также точно знал, когда именно вставить свое маленькое тело между его кулаком и ее лицом, навык, которого не должен знать ни один ребенок. Любопытно, но я никогда не боялся за себя, и он никогда меня не бил, его странная мораль не позволяла ему ударить ребенка. Ситуация была едва терпимой: я был свидетелем ужасных вещей, и я знал, что они неправильные, но пойти за помощью было некуда. Хуже того, были те, кто одобрял это насилие. Я слышал полицейских или врачей скорой помощи, которые стояли в нашем доме и говорили: «Должно быть, она его спровоцировала» или «Миссис Стюарт, в драке всегда виновны двое». Они ничего не знали. Правда в том, что моя мать ничем не заслуживала насилия, которое она терпела. Она не провоцировала моего отца, а даже если и так, насилие никогда не может быть приемлемым способом разрешить конфликт. Насилие – это выбор, который делает мужчина, и он один несет за него ответственность.

Никто не приходил на помощь. Ни один взрослый не вступился. Мне нужен был кто-то, кто бы взял ситуацию под контроль и сказал бы мне, что все будет в порядке, и что это не моя вина. Я хотел, чтобы злость ушла и, хотя она оставалась, я чувствовал себя ответственным. Мои чувства вины и одиночества, вызванные домашним насилием, были постыдными… и продолжительными. Никто не пришел, никто не знал. Наши маленькие дома стояли вплотную друг к другу. Каждое утро понедельника я шел в школу с опущенной головой, молясь о том, чтобы не встретить никого из соседей или школьных друзей, которые слышали крики на выходных. Мне было стыдно.

Очень редко один человек приходил к нам на помощь – миссис Диксон, женщина из соседнего дома, единственный человек, который противостоял моему отцу. Она вышибала дверь и вставала перед ним, корсет трещал, и ее могучая рука ткачихи поднималась к его лицу. «Давай, Альф Стюарт», - говорила она, - «попробуй это со мной». Он никогда не пробовал. Он успокаивался и ложился спать. Сейчас я мечтаю взять огромную руку Лиззи Диксон в свою и поблагодарить ее.

Подобный опыт разрушителен. Всю свою взрослую жизнь я пытался преодолеть плохие уроки поведения моего отца, этот ядовитый пример мужской безответственности. Но самый угнетающий аспект этого опыта – это одиночество. Совсем недавно, во время ссоры с моей подругой, я снова почувствовал себя запертым и одиноким, тем, кого не слышат и не понимают. Это было неправдой, но это была знакомая изоляция, которая почти приносила комфорт и утешение.

Я сумел найти собственное убежище в актерской профессии. Сцена оказалась для меня более безопасным местом, чем жизнь дома – она предлагала побег. Я мог быть кем-то еще, оказаться в другом месте, в другое время. Тем не менее, если роль требовала злости, ярости или желания убить, то мне всегда было страшно, что я смогу выпустить, если я поддамся этим чувствам. Только в 1981 году, когда режиссер Рональд Эйр попросил меня сыграть психопата Леонта в «Зимней сказке», я смог это преодолеть.

Он тихо сказал мне, что игра сработает, только если я полностью отдам себя, полностью и абсолютно, во власть одержимости, сумасшествия и убийственности этого человека. «Если ты это сделаешь», - сказал Рон, – «я буду рядом с тобой. Я буду доступен 24 часа в сутки». С того момента я больше не боялся своих чувств на сцене.

Правда в том, что домашнее насилие касается очень многих из нас. Вполне возможно, что кто-то, кого вы знаете – подруга, сестра, дочь или коллега – сейчас страдает от насилия. Одна из четырех женщин подвергается домашнему насилию в тот или иной период своей жизни. И каждую неделю нынешние или бывшие партнеры убивают двух женщин на территории Англии и Уэллса, а 10 женщин сами лишают себя жизни, потому у них не было другого способа сбежать от партнера-насильника. И совершенно точно вы платите за домашнее насилие. Ежегодно домашнее насилие обходится примерно в 26 миллиардов фунтов стерлингов на медицинские, юридические и жилищные расходы.

Это насилие не является частным вопросом. За закрытыми дверями оно охраняется, прячется и становится только сильнее. Оно защищается с помощью молчания – всеобщего молчания. По этой причине, в 2007 году я стал попечителем организации Refuge – национальной организации, которая борется с домашним насилием. Каждый день эта организация оказывает помощь более чем 1000 женщинам и детям в рамках национальной сети приютов и служб. В Refuge женщины и дети получают психологическую поддержку, которая помогает им преодолеть травму насилия. Команда независимых адвокатов готова защищать женщин с высоким риском насилия в юридических процессах.

Благодаря неутомимым кампаниям Refuge отношение к проблеме начало меняться. Тактики полиции улучшились и большинству мужчин больше не спускают с рук избиения женщин. В то же время статистика остается очень мрачным чтивом. Более чем две трети женщин, живущих в сети приютов Refuge, живут там с детьми. Я не могу выразить, насколько меня огорчает (и злит) мысль о том, что мы до сих пор не можем гарантировать безопасность женщин и детей в их собственных домах.

Большинство людей находят идею насилия над женщинами (и иногда, хотя и редко, над мужчинами) отвратительной, но они ничего не делают, чтобы изменить ситуацию. Множество женщин и детей, также как моя мать и я, продолжат страдать от домашнего насилия, если мы не будем открыто говорить о насилии. Это можно сделать, например, поддержав последнюю кампанию Refuge: www.fourwaystospeakout.com/

Источник:

www.guardian.co.uk/society/2009/nov/27/patrick-...

Которой в числе прочего вдохновлялся, сочиняя "Светотень". Черный Змей прежде всего навеян лирическими героями Михаила Щербакова и общим настроем его песен, которые я, как ни странно, очень люблю.



А эта ночная песенка могла бы подойти к "Кошке", хотя "Кошка" все же посветлее будет:

Закончился маленький традиционный литературный конкурс на одном фэнтэзи-форуме. Занесло меня на этот форум и на этот конкурс случайно - по ссылке из "Драконьего Гнезда". В общем... мои два рассказа (а всего в конкурсе участвовало шесть работ и пять авторов) оказались на втором и третьем месте. Не то, чтобы эпическая победа, но я и такого результата не ждал, ибо была там парочка сильных конкурентов. А самое главное - это была моя первая попытка писать на заданную тему, к тому же я подошел к вопросу несколько оригинально - потратил на каждый рассказик примерно по полтора дня (хотя сроку было полтора месяца). Если бы поработал более внимательно-старательно... ну да ладно

Желающим ознакомиться с конкурсом целиком, вот: forum.upperwood.ru/index.php?showtopic=4833&st=...

А рассказики - вот они:

Тема конкурса "Тени".

Светотень

Тишина. Полумрак. Еле слышно трещат дрова в большом камине. Тени пляшут на стенах, свиваясь, расплетаясь, ведя свою древнюю и бесконечную Игру. В этой комнате нет окон – я приказал заложить их давным-давно, чтобы ничто не могло помешать жизни теней. Они мои друзья, мои советчики, моя сила. С ними я не одинок, хотя почти всегда один – даже великий и бесстрашный король Кальдестро, Гроза Драконов, не часто навещает здесь своего довереннейшего советчика. А уж остальные... Впрочем, как раз сегодня я жду гостей.
Шорох, тихие скребущие звуки. Крысы? Чепуха. Даже самая глупая или бешеная крыса достаточно благоразумна, чтобы обходить мое уютное гнездышко десятым ходом. Сюда может придти только человек – и человек подневольный.
читать дальше- Входи, олух. И побыстрее, пока не прирос к двери.
Его словно бы вдуло внутрь порывом страха. Тени искажают и старят его лицо, но я знаю, что он совсем молод и совершенно испуган. Глупые вытаращенные глаза солдатика похожи на мутные самоцветы с изъяном, такие продают горстями на ярмарках. Поэтому я любуюсь не ими, а струйкой пота, сбегающей из-под шлема по виску и скуле. Ее игра в отблесках пламени воистину драгоценна. Тень бедняги извивается и корчится на стене, хотя сам он вытянулся так, будто желает вонзиться макушкой в потолочные балки.
- Г-господин... Капитан Фаранкор вернулся, господин. Вы наказывали, чтобы вам первому...
- Прекрасно. Скажи, что я его жду. Немедленно.
Взмах руки – и неощутимый ветер вновь выметает болвана за дверь. Только кисловатое на вкус эхо мысли остается висеть в воздухе: «Демон!» Ничего, парень, напьешься как следует – и, может быть, ночь пройдет без кошмаров...
Жду, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Редкостное черное дерево с Миандейских островов, чуть темнее моей кожи. Это здесь оно на вес золота, а там из него сооружают себе хибары последние из прокаженных. Помню, однажды...
Стук в дверь – на этот раз уверенный, смелый. Да ты наглец, приятель. Впрочем, этим ты мне и нравишься – живя среди раболепных трусов, начинаешь чувствовать, как все у тебя внутри покрывается влажной холодной плесенью. Немного свежего ветра не помешает...
Он красив, капитан Фаранкор. Не лицом, нет, это для глупых барышень, с жарко бьющимися воробьиными сердечками наблюдающих за солдатской колонной. Его лицо довольно заурядно, грубовато, к тому же обезображено шрамом, рассекшим нос и правую щеку, так что барышни увы, смотрят мимо. Но я чувствую вкус и аромат его души – яркий и сильный, и при этом сложный, как букет хорошего белого вина в серебряном кубке. Не тот букет, который мог бы мне понравиться – я привык к более терпким и тяжелым багряным оттенкам. Но я отдаю должное искусству винодела.
Он стоит спокойно и небрежно, положив руку на эфес меча. В отличие от короля, я не требую чтобы входящие ко мне оставляли оружие у входа – здесь оно все равно бесполезно. Отблески пламени играют на затейливо расшитом мундире... который не очень-то свеж, местами порван и довольно таки грязен. И на лице и руках капитана несколько недавних царапин и ссадин. Так-так...
- Чем же ты меня порадуешь, мой мальчик?
- Полным успехом, Высокомудрый Гвахар. Все вышло так, как вы сказали. И ваши амулеты...
- ...оказались как всегда действенны. Я желаю услышать подробности.
Откидываюсь в кресле, приготовившись слушать. Капитану сесть не предлагаю, еще чего, он бы, небось, решил, что я перетрудился за фолиантами. Слегка опускаю веки, смотрю сквозь ресницы. Грубо высеченное лицо капитана слегка расплывается, зато его тень становится отчетливее. Очень интересная тень, просто загляденье...
- Мы двигались два дня. На третий разбили бивуак, оставили лошадей с двумя мальчишками и пошли в горы. Настоящие козьи тропы, но я взял с собой только ребят из горцев, они бродят в скалах с малолетства. И все же я жалел, что наши амулеты не дают нам возможности летать... Прошу прощения, Высокомудрый...
- Ничего. Продолжай.
- Нам пришлось заночевать в горах, хорошо, что мы взяли с собой подбитые мехом плащи. А на рассвете мы приблизились к входу в пещеру. Он был именно там, где вы указали, над ущельем с водопадом. Вдоль водопада я и приказал взбираться. Тут даже горцы зароптали, но я усмирил их. Двое едва не сорвались, но Небо сохранило дурней. Зато мы смогли подобраться к самой пещере, незамеченными, и стали ждать. Честно говоря, я подумал, что мы зря не взяли сети, в старые времена охотники всегда их использовали, но вы сказали не брать, и как оказалось, были правы.
- Я всегда оказываюсь прав.
-Да, Высокомудрый. Через два часа из пещеры появился первый дракон. Чудовище было огромно, его чешуя сверкала на солнце, как тысяча зеркал. Он не заметил нас – амулеты отвели ему глаза, к тому же, мы лежали неподвижно, прикрывшись плащами, словно камни. Он стал кружить над ущельем, должно быть, разминал крылья. Иногда он нырял в водопад и хватал ртом струи – прямо на лету.
- Это было красиво?
Лицо Фаранкора становится удивленным, как у споткнувшегося на ровной дороге – или как у подстреленного из-за угла.
- Красиво?! Конечно нет! Как может быть красивой проклятая Небом тварь?
- Да, разумеется. Продолжай.
- Мы ждали и ждали, а дракон все кружил и кружил. Я стал опасаться, что он все же заметит нас или улетит охотиться на коз. Вдруг в глубине пещеры раздался рев, а через мгновение оттуда выскочили трое моих ребят - я отобрал самых сильных и ловких, и они тайком проникли через другой вход. Теперь они мчались так, будто за ними гнались демоны – в общем, так оно и было, - а в ременных петлях каждый из парней волок по огромному яйцу. Они едва успели выскочить и отбежать в сторону, как их пещеры вырвался второй ящер. Думаю, это была драконица. Потом ребята рассказали, что она лежала в пещере, окружив яйца хвостом, но амулеты были так сильны, что она ничего не заметила, пока они не подобрались с яйцами к самому выходу... Дальше все было просто, хотя я, если честно, не верил, что мы останемся целы. Оба дракона кружили над нами, ветер от их крыльев сшибал с ног. Я сам пару раз прокатился кубарем по земле. Они кричали так пронзительно, что все почти оглохли. Я думал, что сейчас нас поджарят или заморозят, или просто разорвут на части, но ничего не происходило. Должно быть, они боялись повредить яйцам или...
- Амулеты.
- Вот как! Жаль, вы сразу не сказали, что нам не нужно бояться...
- Немного страха идет только на пользу. Ты ведь чувствовал себя героем из легенды, не так ли? Не натерпевшись страху, героем не станешь.
- Верно... Ну, дальше рассказывать почти нечего. Когда меня сбили с ног в третий раз, да так, что едва не смели в расселину, я дал ребятам команду, и они швырнули яйца вниз. Я сам видел, как одно из них разбилось о камни, да и два других наверняка не уцелели. Чудовища закричали так, что я думал, мне суждено навсегда оглохнуть, а у пары ребят кровь потекла из ушей. А потом одно из них... я думаю, что самка... вдруг взмыло высоко вверх, сложило крылья и рухнуло в пропасть. Второй дракон заметался, рванулся вниз, вверх... Потом устремился прочь, на восток. Я решил, что он улетает и закричал арбалетчикам, чтобы стреляли, но тварь вдруг развернулась и со всей мочи кинулась прямо в водопад, головой и грудью на скалы. Вода сразу окрасилась кровью, а дракон рухнул вниз, как мешок костей. Вот, собственно, и все.
- Что ж, приятно, когда за тебя делают твою работу...
- Да, Высокомудрый. Вы говорили, что охота на драконов - дело несложное, но я не верил. Я думал, эти твари умнее и хитрее. В легендах...
- Легенды – это легенды, мой мальчик. Где-то они говорят правду, где-то врут, а кое о чем просто молчат. Драконы умны и хитры, но когда у них наступает пора произвести потомство, они на время превращаются в простых зверей, обуреваемых лишь чувствами. Вся их жизнь тогда – в яйцах и детенышах, отними у них это – отнимешь и жизнь.
- Понял...
- В общем, именно так их постепенно и извели с лица нашего благословенного края. Куда лучше, чем обычная охота.
Лицо капитана неподвижно, словно у гранитной статуи, но мне незачем вглядываться в его черты. Меня занимает только тень. Истинное совершенство – для тех, кто понимает.
- Ты все рассказал мне, друг мой?
- Да... то есть не совсем... Когда мы потом вошли в пещеру, мы нашли ответвление и еще один огромный зал. Там была целая гора золота и драгоценных камней! Настоящий драконий клад, как в старых песнях! Разумеется, мы не могли унести все с собой, ребята взяли понемногу в свои ранцы. Вот, взгляните.
Я смотрю, как он развязывает кошель, протягивает мне на ладони жарко горящие самоцветы. Я щурюсь еще сильнее.
- Убери, глаза режет. Лучше отдай их королю, Его Величество обожает такие игрушки.
- Да, конечно, я распорядился, чтобы никто не оставил себе ни камешка, ни монеты. Все это принадлежит лично Его Величеству. Как вы думаете, может быть, стоит немедленно организовать экспедицию? Такие сокровища...
- Вот пускай Его Величество и решает сам. Меня не интересуют разноцветные булыжники и металл, из которого даже ножа не выкуешь. Моя задача – охранять страну и ее короля от чудовищ. Спасибо, мой мальчик, ты хорошо поработал. Эти камни можешь оставить себе, а амулеты верни!
Я слежу, как он снова лезет в кошель и достает связку овальных серебряных бляшек с изображением свернувшегося кольцом змея. Все десять. Я прячу их в глубокий карман своего одеяния.
- Ступай. Думаю, новости уже достигли королевских покоев, и тебе придется тут же повторить свою историю, и не раз. Ничего, надеюсь, вечером ты хорошенько промочишь усталое горло, обмывая повышение по службе. Иди же!
Он с улыбкой кивает, отвешивает изящный поклон и идет к двери. На самом пороге я окликаю его.
- А все же скажи мне, неужто даже на миг ты не пожалел о том, что вы сделали? Все же... э... наверное, тебе не совсем привычно убивать... детей. Даже еще не рожденных.
Он смотрит мне прямо в глаза, на спокойном лице ни капли смятения, только недоумение и как будто обида. На этот раз мне не нужно изучать его тень. Лишнее это, совсем лишнее.
- Не понимаю, Высокомудрый. Вы, наверное, шутите? Какие дети? Детишек я люблю. А это были гаденыши, и хорошо, что еще в яйцах – возни меньше.
Я тихо смеюсь.
- Молодец, мой мальчик. Конечно же я пошутил. Иди быстрее, а то, боюсь, Его Величество, прыгая на троне от любопытства, сломает его, а новый такой же некому будет сделать – мастера-то он казнил!
Когда он уходит, я еще с часок сижу в раздумьях. Камин почти догорел, тени сгустились и сползлись из углов почти к центру комнаты. Хорошо. Вытягиваю руки, ухватываю сумрачные невесомые нити, потихоньку сплетаю из них плотный, медленно вращающийся шар. Дую на него – и поверхность превращается в глубокое темное зеркало. Произношу имя – длинное, излишне затейливое, от его звуков как обычно неприятно покалывает губы. По шару пробегает рябь – в самой этой дрожи уже чувствуется отвращение и недовольство.
- Нет, так не пойдет, моя прекрасная, - говорю я. – У меня важное дело, так что изволь показаться!
Рябь успокаивается, и вот на меня из темной глубины смотрят два очень ярких и очень сердитых глаза в окружении поблескивающей чешуи. Хорошо, что Зеркало Теней приглушает блеск...
- Что тебе нужно, Черный? Только быстро.
- Все ершишься, Золотая? Нехорошо так здороваться со старым знакомцем. Тем более, со старым знакомцем, который недавно прислал тебе славное угощение. Скажи, они были хороши на вкус?
- О чем ты? Я плохо понимаю твои гнусные шутки.
- Ну-ну. Не притворяйся. Я о десятке двуногих баранов, откормленных на королевских харчах. Я послал их прямо в ваши пасти, обменяв на отборную стаю в бараньих шкурках. Вот я и интересуюсь – каково? Имею же я право знать?
Мне слышится сдержанный вздох.
- Проклятый насмешник. Ты же знаешь, что мы не едим людей. Эти солдаты в безопасности и не будут ни в чем нуждаться до конца своих бесполезных жизней. Как ты догадался?
- Ну, не думала же ты в самом деле, что я настолько поглупел с момента нашей последней беседы! Зря ты послала серебряного. Он, конечно, мальчик из хорошей семьи и все такое, но уж больно полагается на свои таланты. А опыта маловато. Решил, что может стоять тут передо мной и кормить меня сказками. Держал мои амулеты в лапах, а не смог даже прочитать их. Позор!
- Серебряные не изучают книжную магию, и ты это прекрасно знаешь. У них другой путь. А амулеты были не опасны.
- Опасны – против упырей. У меня как раз в сундуке завалялась пригоршня этих бляшек, упырей у нас давненько не видывали – куда им с Его Величеством Кальдестро тягаться. Но против драконов что они, что морские камни с дырками, это верно. Видишь ли, я как рассудил – если в Наррских горах и правда завелась какая-то безумная парочка серебряных, как пастухи рассказывали, то эта толпа идиотов отпугнет их одним своим духом за десять лиг. Так что моим славным охотничкам только и досталось бы, что пустая пещера. И, разумеется, никаких яиц и сокровищ – откуда им тут взяться? Да и серебряным, если честно, взяться неоткуда – кто бы это им портал в наши гиблые места открыл? Очень мне интересно стало, что все это за притча, так что ждал я моего капитана с нетерпением. И что же я слышу? Целое сказание, в красках! И так складно красавчик врет, будто всю жизнь только и делал, что на драконов охотился. А священная ненависть из него так и рвется, будь я послабее, меня бы по стенке размазало. И не потеет. В прошлый раз-то с капитана, настоящего, в три ручья лило – что поделаешь, привыкли мои старые кости к жарким краям... И любой из его «горцев», рогами могу поклясться, тоже был бы сух, как линялая кожа. Младший народ или Истинные?
- Много чести было бы...
- Так я и думал. И то, Младшие в драке толковее, если что вдруг... Так вот скажи мне теперь, Золотая, зачем это все? И за кого вы с твоим серебряным меня принимаете?
- Я тебя – за хитрого мерзавца, который давно бы мог откусить голову глупому мерзавцу, но до сих пор не сделал этого. А мальчик – просто за старого королевского прихвостня и убийцу, которого трогать пока не велено.
.- Хорошо хоть не велено... Вижу, ты тоже научилась Игре, моя прекрасная. Да еще и в темную... Не боишься, что молодой натворит глупостей?
- Не боюсь. И надеюсь, что он совершит славное дело. Не мешай ему, твой король давно зажился на свете.
- Не спорю. А еще мой король слишком любит золото, побрякушки и всякие разные диковинки, так что и про свою подагру с прострелом, того гляди, забудет. А в горах так часты обвалы, особенно в зачарованных драконьих пещерах...
- Демон!
- Обижаешь, Золотая, я умнее. Кому-то из моих знакомых демонов твоя затея пришлась бы по вкусу, а я вижу, что она глупая. У короля есть наследники. И наследники наследников. Принц Декла, например, ему еще шесть лет было, когда он собачку старшей фрейлины в масле сварил. Чудный ребенок! И золотишком он совсем не интересуется, все больше казнями да пытками...
Я слышу тихое яростное шипение.
- Так что же делать, по-твоему?
- А ничего! Ждать. В народе давно зреет бунт, точнее, восстание. Королю невдомек, больно интересными игрушками я его развлекаю. Подожди немного, и все получится само собой. И мальчику твоему распрекрасному дело найдется. Долго еще будут помнить о королевской гвардии, которая в решительную ночь открыла восставшим ворота...
- Ты просто еще не насытился злом...
- Последние крохи подлизываю, Золотая. Не мешай мне.
- Но люди страдают! И сколько еще будут страдать...
- Люди всегда страдают. Знаешь что? Думаю, им это нравится, иначе они бы давно бросили это занятие.
Печальный вздох.
- Не устаю проклинать тот день, когда я решила тебе довериться. И тот день, полвека назад, когда королевский корабль причалил к проклятым островам...
- А я не устаю благословлять тот день, когда молодой Кальдестро захотел поохотиться на Черного Миандейского Змея и искал местного колдуна, который поможет ему в охоте. И нашел его. К тому времени его тронный зал уже украшали пятнадцать голов – настоящих. После встречи со мной там появилось еще полсотни, фальшивых - включая мою. Одним рогом мне, правда, пришлось взаправду пожертвовать. Проклинают ли меня те, кто сохранили на своих шеях головы вместе с рогами? Когда королевской семейки не станет, они смогут вернуться.
- Ее бы не было давным-давно, если бы не ты!
- У всех своя Игра, моя славная. И свои ставки в Игре. Я свое получил, и ты скоро получишь свое. Так что дай знать уж как-нибудь серебряному, пусть будет благоразумен. Мне он понравился, жаль, если что-нибудь с ним стрясется... Да, и пусть подлечит левое крыло – у него там не хватает одного когтя. Не удивлюсь, если это память о каком-нибудь несчастье, знак страшной клятвы и все такое, но это позор – портить такие прекрасные крылья.
- Откуда ты...
- Я просто умею смотреть. У тех, кто проводит дни среди теней, особенное зрение... Всего хорошего, Золотая. Увы, у меня много дел.
Она хочет еще что-то сказать, но я одним движением рассеиваю шар. Поплотнее кутаюсь в мантию. Проклятье, здесь стало слишком холодно, так не годится. Беру кочергу, ворошу угли в камине, подкладываю в закопченный зев в виде оскаленной пасти несколько поленьев. Потихоньку огонь разгорается. Мне нравятся маленькие смешные заботы этого маленького смешного тела. Скоро, совсем скоро от жалкой фальшивой оболочки останется даже меньше, чем от прогоревшего в камине сухого дерева. Куда я отправлюсь отсюда? Да какая разница! Мало ли в этом славном мире уголков, где клубится сумрак, где терпко пахнет страхом и кровью? А когда среди этих мест не останется ни одного, где я не был, то ведь есть и другие миры под другими солнцами. Где свет, там и тени, не так ли? И потому в моих интересах, чтобы пламя не гасло.

Кошка по имени Тень

Снова полночь. Над крышами висит луна, так похожая на чердачное окно, за которым кому-то пришло в голову жечь свечи. Как хорошо, что на настоящих чердаках всегда темно и уютно, а через их круглые или словно бы прижмуренные окна так удобно выбираться на крышу. Ах, крыши! Это же целый мир, скажу я вам. Особенно если ты маленькая черная кошка.
Если честно, я не вся черная, у меня белая отметина на груди и белый кончик хвоста. Моя бывшая хозяйка говорила, что это ангел коснулся моей души. Интересно, что я у него стащила, раз он тут же ухватил меня за хвост? А еще моя бывшая хозяйка думала, что меня зовут Тень. Мы на этот счет так и не смогли договориться, я-то уверена, что меня никак не зовут...
читать дальшеКстати о тенях. У нас с ними и правда есть кое-что общее - например, любовь к ночным крышам.
Это только люди думают, что ночью, в потемках, их тени исчезают. Мы-то, кошки видим гораздо лучше и знаем, что только ночью человеческие тени обретают свободу. Когда вы сладко спите под своими перинами, тени вам без надобности, не так ли? Вот они и получают маленькую передышку и возможность бродить, где хочется. Мы, кошки, умеем их видеть и чувствовать, и понимаем их разговоры.
Я знавала одну крышу, где часто собирались вместе сразу несколько теней. Большая редкость, потому что обычно тени больше всего ценят одиночество - совсем как мы, кошки.
Если вы думаете, что тени похожи на своих людей, то вы ошибаетесь. Ну вот, например, Тень Дедушки. Я часто видела этого старичка днем. Маленький, беленький, чем-то всегда испуганный, он напоминал крольчонка. Рядом с ним всегда выступала крупная пожилая дама, с сивыми усиками над капризной верхней губой. Она никогда не улыбалась и была похожа на угрюмую злую собаку, которая не лает, а сразу пускает в ход зубы. Старичку я не завидовала. Но вот его тень - совсем другое дело! Она была пиратом. Скорее даже корсаром - в широкополой шляпе, в ботфортах, с лихо закрученными усами. От нее всегда пахло морем, а море - это рыба, потому я старалась держаться поближе, хотя это и глупо - тенью запаха рыбы живот не набьешь. Эта тень знала столько удивительных слов... Особенно интересные слова звучали, когда Тени Дедушки приходилось спешно исчезать посреди беседы - это значило, что дедушка проснулся, взял свечу и, кряхтя, отправился по своей стариковской надобности.
Еще на крыше часто появлялась Тень Вампира. Ну да, разумеется, вампиры существуют! Этого я сама частенько видела, а однажды даже подглядела, как он охотится. Брр, неприятное зрелище! У меня вся шерсть встала дыбом, а хвост превратился в ершик для бутылок, правда, всего на минутку - мы, кошки, не умеем долго бояться. Вообще-то тени мертвецов на свете не заживаются, но вампир - мертвец необычный. Его тень была худосочным, тоскливым созданием с длинным лицом и жидкими волосами. Ее глаза то и дело оказывались на мокром месте. Говорила она всегда об одном и том же - как в очередной раз пыталась вернуться к своему вампиру, а он не глядя отпихнул ее ногой в щегольской туфле. Она рассказывала об этом снова и снова противным ноющим голосом, а из ее глаз катились серые туманные слезы. Терпеть не могу слезомоек! Лично я плакала только однажды - когда торговка на рынке замахнулась на меня пыльным мешком, и мне в глаза попала труха. Я тогда наплакала целых две капли - хватит на все мои девять жизней!
Еще один завсегдатай - Тень Поэта. Сам Поэт жил в мансарде этого самого дома. Он был очень веселый, очень молодой и очень бедный. Я частенько бывала богаче его, когда удавалось стянуть обрезков в мясной лавке. Его Тень была средних лет, кругленькая, с заметным животиком. Еще у нее имелся теневой кошель, такой же пухлый, как ее животик, она доставала из него теневые монеты и считала, и пересчитывала... Эта Тень была очень трезвомыслящая и практичная личность и, как и я, терпеть не могла Тень Вампира с ее жалобами и рыданиями. Тени Дедушки она не доверяла и то и дело обзывала разбойником и висельником. У нее было обо всем свое мнение, у этой тени, увесистое, словно гиря. Больше всего на свете она не любила пустых мечтателей и фантазеров, а при упоминании о чем-то возвышенном, так сочно фыркала, что мне становилось завидно.
Как ни странно, эти трое прекрасно уживались друг с другом уже который год, несмотря на то, что ни одна ночь не проходила без ссоры. Мне казалось, что Тень Дедушки все-таки жалеет Тень Вампира, а кошель поэтовой Тени вызывает в ней такие же чувства, как во мне – отъевшаяся мышь. Тени Поэта было просто необходимо на кого-то фыркать и поучать кого-то жизни, а Тень Вампира совсем зачахла бы без слушателей. Ну, а я внимательно слушала их всех, устроившись на любимом месте возле трубы. В беседы и споры я не встревала – не наше, кошачье это дело.
То и дело на нашей крыше появлялись новички. Никто из них не задерживался долго. Чаще всего это бывали тени свежих покойников – полупрозрачные, грустные и растерянные. С каждым часом они становились все больше похожи на истлевшую сероватую кисею, пока на третьи сутки не растворялись в ночном воздухе навсегда. Когда у нас появлялись эти бедолаги, Тень Вампира оказывалась как никогда кстати. Она так громко рыдала и так трагично заламывала руки, радуясь новому слушателю, что обреченной тени становилось как-то совестно тосковать о своей участи. Впрочем, бывали у нас и другие гости – любопытные и непоседливые бродяги, обожающие совать нос во все, что творится на ночных улицах. Эти исчезали еще быстрее – рассказав пару сплетен в обмен на морские байки, которые Тень Дедушки явно вычитала из старых книг. Тень Вампира только раздражала их своими завываниями, а на фырканье они отвечали еще более насмешливым фырканьем и весело уносились прочь.
Собственно, из-за новенького все и завертелось. Точнее, из-за новенькой, потому что эта тень выглядела как девушка. Совсем молоденькая, с вздернутым носиком и торчащими косичками, в короткой лоскутной юбочке, которую носят танцовщицы и циркачки. Очутившись на крыше, она так радостно рассмеялась и поздоровалась таким звонким и веселым голосом, что Тень Вампира оборвала свою душещипательную повесть, икнула и уставилась на пришелицу круглыми, полными непролитых слез глазами. Тень Дедушки крякнула и подкрутила ус.
- Очень, очень приятно, юная леди. Добро пожаловать на борт!
Новенькая тень огляделась.
- Разве это корабль? Хотя, почему бы нет? Вон там у трубы даже веревка протянута – совсем как такелаж! А вы, наверное, пиратский капитан? Если что, я вас не боюсь, потому что у меня совсем нечего грабить!
- Голодранка! – фыркнула Тень Поэта, но на нее никто не обратил внимания.
Тень Дедушки сняла шляпу и галантно поклонилась.
- Что вы, что вы, прелестная незнакомка! Я – благородный корсар и никогда не причиню вред леди! Какими судьбами к нам? Кто ваш человек, ежели не секрет?
- Секрет! – весело сказала незнакомка. – То есть, нет, это не значит, что я скрываю. Просто... я не знаю, чья я тень. Это ужасно забавно, правда?
Все уставились на нее, и даже я чуть не подскочила на месте.
- Чушь! – бросила наконец Тень Поэта.. – Так не бывает. Все мы прекрасно знаем, чьи мы тени, хотя иногда предпочли бы не знать. Что-то ты крутишь, милочка!
- Ничего я не кручу! – тень слегка обиделась. – Я правда не помню.
- А что же ты помнишь? – озадачено спросила Тень Дедушки.
- Помню, как стояла на улице – там, внизу, и смотрела наверх. Наверху очень уютно горело окошко, под самой крышей, и я залюбовалась...
- Это мой голодранец, – пробурчала Тень Поэта. – Хлеба купить не на что, а он опять уснул и не потушил свет! Лучше бы он их ел, эти свечи!
- А потом я увидела, как наверху что-то шевельнулось, и захотела посмотреть, что там, на крыше. И вот я здесь...
- Бедняжка... – прорыдала Тень Вампира. – Я думаю, твой человек умер! Я знаю, так бывает - когда люди умирают во сне, у их теней отшибает память. Ах, бедная, беееедная...
Теперь уже я фыркнула, потому что новенькая была меньше всего похожа на выморочную тень. Честно говоря, в жизни не видела настолько живой тени! Незнакомка вздрогнула и посмотрела на меня.
- Ой, киска! Постой, а ведь ты настоящая, хотя совсем как тень! Жалко, что я не очень люблю кошек... хотя я бы все равно, наверное, не смогла тебя погладить...
Вот тут я и почувствовала, что новенькая начинает мне нравиться. Странно, правда? Мне следовало бы обидеться, но дело в том, что моя бывшая хозяйка слишком любила кошек. Не очень-то приятно, когда тебя то и дело хватают на руки и прижимают в груди, которая так ужасно пахнет духами! А хуже всего, когда тебе смотрят в глаза. Моя бывшая хозяйка в последнее время смотрела в мои глаза таким странным взглядом, что у меня сердце заходилось от непонятной тоски. Мы, кошки, очень не любим грустить, поэтому я в конце концов и сбежала...
- Все это ерунда, - сварливо сказала Тень Поэта. – Тебе бы, плакса, только о смерти и болтать! Тоже мне, нашла покойницу! По мне, так она врунишка-цыганка, и только и думает, как что-нибудь слямзить! Рассказывай, рассказывай сказки...
- Миллион сушеных крабов! – воскликнула Тень Дедушки. – Ну, нельзя же так, в самом деле!..
- Очень даже можно! Ходят тут всякие, за душой ни гроша, а щебечут как воробьи. Известно. что воробей за птица!..
- Как вам не стыдно! – тихо сказала новенькая. – Я вовсе не вру, и мне ничего от вас не надо. Наверное, я пойду...
Ее контуры заколебались, и я поняла, что она и правда вот-вот исчезнет, унеся с собой свою удивительную тайну. Ни одна уважающая себя кошка такого не допустит, поэтому я сделала очень глупую вещь – подбежала и лапкой коснулась ее ноги.
Это только кажется, что тени бесплотны. Они состоят из очень тонкой материи – из той же самой, из которой сотканы чувства. Мы, кошки, умеем входить с этой материей в контакт. только делаем это очень-очень редко. Потому что чаще всего это неприятно – все равно как хлопок ладоней над головой, после которого долго трясешь ушами. Я и сейчас ожидала чего-то подобного – зато я все узнаю!
Ой-ой-ой! Я услышала свой отчаянный мявк, крыша несколько раз поменялась местами с небом. пока я ощетиненным меховым мячом катилась прочь. Потом я сидела на хвосте и из моих глаз – второй раз в жизни! - текли самые настоящие слезы. Все столпились вокруг.
- Киска, - удивленно спросила новенькая. – ты... ты плачешь, Тень?
Я смотрела на нее... на Тень Моей Бывшей Хозяйки... нет, просто на Тень Хозяйки. Она немного расплывалась в моих глазах, но я знала, что она уже никуда не уйдет. А потом я вскочила – хвост трубой, уши в боевой позиции. Я оглядела их всех, а потом прошлась по кругу и коснулась лапой каждой из моих приятельниц. Я случайно узнала целую кучу тайн и секретиков, и впервые они показались мне менее интересными, чем обглоданный рыбий скелет. Я сообщила каждой тени то, что ей следовало знать.
- Ядовитого ската мне в глотку! – воскликнула Тень Дедушки. – Вот это чудеса! Каррамба! Нельзя терять ни минуты!
Она повернулась и ухватила Тень Вампира за чахлые плечики.
- Ты, вяленая селедка! Отправляйся и выясни, на каком кладбище и в каком склепе сегодня похоронили юную девушку, умершую неизвестно от чего! Этот твой кровосос наверняка уже туда намылился, бушприт ему в пузо!
Тень Вампира завела было что-то жалостное, но Тень Дедушки встряхнула ее так, что у нее едва не оторвалась голова. Бедняжка покорно всхлипнула и исчезла.
Тень Дедушки вздохнула и задумчиво покрутила ус.
- Будем ждать.
- Ну, вы ждите, а я пойду, пожалуй, - зевнула Тень Поэта.- Мне за эти авантюры никто не платит.
- Давайте я вам заплачУ? – сказала Тень Хозяйки.
- Ты? – Тень Поэта даже подскочила. – Да что ты мне можешь дать, нищебродка?
- У меня есть уважение и добрые чувства. Это то, что не купишь ни за какие деньги, - твердо сказала Тень Хозяйки.
Тень Поэта громко фыркнула и открыла рот, но тут на крыше возникла унылая трясущаяся фигура. Тень Дедушки схватилась за эфес шпаги.
- Свистать всех наверх! Полундра, морского ежа вам в душу!
... На кладбище было темно. Мы легко проскользнули сквозь решетку. Тень Вампира тащилась впереди, а Тень Дедушки легонько тыкала острием клинка в ее сутулую спину. Я шла рядом с Тенью Хозяйки, иногда заглядывая ей в лицо. Тени Поэта нигде не было видно.
Наконец мы остановились.
Впереди смутно белело что-то приземистое, увенчанное кривоватой фигурой ангела,
- Так, - сурово произнесла Тень Дедушки. – Крючья на изготовку! Ты, бледная немочь, - этот сын мурены близко?
Тень Вампира с несчастным видом кивнула, ее била дрожь.
Тем временем я разглядела маленькое зарешеченное оконце в стене склепа. Между прутьями решетки едва-едва хватило места, чтобы пролезла моя голова. Я больно ободрала правое ухо, но известно – где пролезла кошачья голова, там пройдет и вся кошка! Я спрыгнула вниз и огляделась.
Гроб стоял на невысоком постаменте, он был открыт, и я перевела дух. Тень Хозяйки проскользнула вслед за мной и теперь смотрела в бледное лицо темноволосой девушки. которое было мне так знакомо. Глаза были закрыты, и я сказала себе, что если она их однажды откроет, пусть смотрит в мои сколько хочет.
- Она жива, – сказала Тень Хозяйки. – Теперь я это чувствую.
Я вспрыгнула на постамент и потерлась щекой о прохладную щеку. Но хозяйка не проснулась – тех, кто впал в такой сон не так-то просто разбудить. Я задумалась... И вдруг снаружи раздался пронзительный крик!
Я даже не заметила, как продралась сквозь решетку обратно. Тень Вампира, хныча, скорчилась под корявым облетевшим деревом, а на крыше склепа, возле уродливого ангела плясали две фигуры. В следующий миг я поняла, что это Тень Дедушки сражается с вампиром. Пират бешено размахивал своим тонким клинком, но вампир, хоть и был безоружен, легко уклонялся. Он был невероятно быстр, и уже успел зацепить старого пирата своими длинными острыми когтями – я видела, как из ран струится туманная теневая кровь. Шерсть у меня на загривке встала дыбом, а уши прижались. Я зашипела и два прыжка очутилась на крыше склепа. Еще один отчаянный прыжок – и я вцепилась всеми когтями прямо в лицо вампира!
Ууууу! Это было ужасно! Меня обожгло таким ледяным холодом, какого не найдешь и в леднике рыбной лавки! Все мои мускулы, каждую жилку свело судорогой. Вампир расхохотался, одной рукой отмахнулся от нацеленного в него клинка, будто от безобидной ветки, другой рукой схватил меня за шкирку и отшвырнул прочь. Я упала на постамент ангела и осталась лежать, словно брошенное чучело, не в силах пошевелиться. Вампир расхохотался совсем уже торжествующе и пошел на Тень Дедушки, безжалостно хлеща когтями. Пират отступал, шатаясь, его роскошная шляпа слетела. Я попыталась зажмуриться, чтобы не видеть финала, но и этого не смогла.
И тут в воздухе промелькнуло что-то непонятное и со слабым звоном ударилось в лицо и грудь вампира, и тот завыл, как воет бродячий пес, в которого плеснули кипятком. Еще одна горсть непонятного нашла свою цель, и вампир завертелся волчком, сгибаясь и закрывая руками дымящееся лицо. Третий меткий бросок – и он упал, корчась от боли.
Раздался ехидный смешок, и Тень Поэта выскользнула из-за угла, держа в руках сильно отощавший кошель.
- Теневое серебро, - сказала она. – Чистейшее теневое серебро, старой чеканки, лучше всякой там святой воды или осиновых кольев. Эх, жаль, пропало-сгорело, не соберешь. И что это на меня сдуру нашло...
Вампир с трудом приподнялся. Его лицо было похоже на череп с приставшими лохмотьями кожи. Он вытянул трясущуюся руку.
- Тень, - простонал он. – Моя верная тень! Иди сюда, помоги мне!
Тень Вампира поднялась, шатаясь, сделала пару шагов и замерла. На ее лице застыл ужас и странный восторг, глаза были огромными, словно блюдца.
- Стой! – закричала Тень Дедушки. – Тысяча чертей, не подходи к нему! Он высосет тебя и тогда с ним уже не справиться!
Тень Вампира будто не слышала его. Она сделала еще шаг, и единственный уцелевший глаз упыря загорелся торжеством.
- Иии-йэх! – с тоскливой удалью выкрикнула Тень Поэта и, размахнувшись, запустила кошелем в голову зачарованно бредущей товарки. Кошель лопнул, уцелевшие монетки осыпались дождем и растаяли. Тень Вампира замерла. Оглушенно помотала головой, пристально уставилась на поверженное чудище... и вдруг захохотала – зло и весело.
- Что?! Я – твоя тень? Ты обознался, миленький! Я – своя собственная тень! Если хочешь знать, это я сама тебя оставила, когда ты сделался кровососом – так мне было мерзко следовать за тобой. Потом я об этом позабыла из-за твоих гнусных чар, а теперь вот вспомнила. Да чтоб ты сгинул!
Вампир пронзительно завизжал. Его тело стало быстро съеживаться, комкаться, исходя густым дымом, будто горящая бумажка. Миг – и там, где он лежал, осталась маленькая кучка серой золы. И в тот же миг я снова почувствовала себя – каждую жилочку, от исцарапанного уха до кончика хвоста.
Тень Вампира поглядела на золу, потом внимательно осмотрела свои руки.
- В чем дело? – удивленно спросила она. – Разве мне не следует прямо сейчас растаять?
- Хм, - фыркнула Тень Поэта. – Похоже, ты действительно теперь – Своя Собственная Тень. Так или иначе, мы избавились от твоих ужасных завываний и сырости, не зря денежки пропали...
Тень Дедушки, подняла свою шляпу и счистила с нее рукавом невидимые пылинки. Я подошла к Тени Хозяйки и потерлась о ее ногу.
И тут мы услышали голос изнутри склепа – слабый и испуганный.
- Помогите! Боже мой, где я, здесь так темно! Выпустите меня отсюда!
...Ну, про что еще вам рассказать? Про то, как я побежала к сторожке и долго мяукала под окном, пока не выскочил злой и заспанный сторож? Как он кидался в меня камнями, а потом гнался за мной, чертыхаясь, вдоль могил, пока не добрался до склепа и не услышал крики и плач? Все это вы и так прекрасно себе представите. Но если вы думаете, что я вернулась домой и теперь мурлычу на атласной подушечке... Я вам на это ничего не скажу. Я просто выгну спину и фыркну – совсем как Тень Поэта, а потом я скроюсь в ночи, потому что за углом меня ждет Своя Собственная Тень – в последнее время мы часто бродим по городу вместе. Мы неплохо понимаем друг друга ведь я, как всякая кошка, тоже своя собственная. И все-таки приятно знать, что есть дом, где на подоконнике всегда стоит блюдечко со свежим молоком – так, на всякий случай.

По некотором размышлении могу лишь сказать банальную вещь: садиться играть с шулером стоит только тому, кому срочно нужно избавиться от большой суммы денег. Сжечь - слишком экстравагантно, отдать вдовам и сиротам - мизантропия не позволяет, а шулер быстро и изящно опорожнит ваши карманы, а также избавит от явно лишних для вас безделушек и тряпок. И пойдете вы - свободный, нагой и веселый, куда глаза не глядят - потому что очки с вас тоже сняли. А то как же?
А почему? А потому что вы - игрок, а он - шулер. У вас кроме картежа есть личная жизнь, какая-никакая работенка и парочка-троечка любимых хобби. У него есть десять верных друзей и крапленая колода, с которой он практикуется 20 часов в сутки, а в те немногое минутки, которые этот энтузиаст отдает сну, его умные пальчики шевелятся-разминаются, а за смеженными веками мелькают тройки-семерки-тузы. Он профи, вы любитель. И он вас сделает.
Совершенно та же разница между профессиональным сетевым троллем и обычным любителем похоливарить и поругаться. Обычный юзверь идет в сеть для того, чтобы почитать-посмотреть интересное, людей поглядеть-пообщать, да себя показать. Если он еще и делает что-то руками и головой, то ему важно, чтобы плоды его трудов увидели, услышать разные мнения, критику и похвалу. На выращивание этих плодов он тратит изрядное время своей жизни, на общение - нормальное общение - тоже. Ему попросту некогда осваивать приемы, которыми владеет тролль. Ему - как и любому лоху, наблюдающему за "работой" шулера кажется, что ничего такого хитрого тут нет. Вести себя понахальней, ругаться позаковыристее - и дело в шляпе. И вот он приходит на территорию тролля... Зачем он это делает? А хрен его знает. Может, скучно стало, экстрима с перчиком захотелось, может взяли завидки на развеселую тролльскую славу, а может и решил постоять благородно за други своя. Но он приходит. И его, конечно, съедают. Иначе и быть не может. Потому что, в отличие от любителя, профи всегда сохраняет трезвую голову. Он прекрасно знает не только как раззадорить супротивника. на какие нежные точки ему жать, но и когда нужно вовремя остановиться, отойти в сторону и развести руками: "Поглядите, граждане, на этого буйного! Я ничего такого не сказал, а он на людей кидается! Может, кто-нибудь вызовет скорую, а то стремно как то!" И вызывают. Потому что у тролля обычно множество дружков, питающихся лулзами с его стола, есть полезные знакомства и вообще хорошо прикрыта задница. И он ставит в свой блокнот еще один крестик. В результате страдает и сама незадачливая жертва тролля, и множество тех, кому пострадавший был небезразличен.
Во всей этой истории я искренне не понимаю одно - зачем? Зачем, оторвавшись от листа с незаконченным рисунком, становиться на колени, совать нос в крысиную нору и азартно кричать туда ругательства? Кто будет виноват, если ты в итоге заработаешь как минимум какой-нибудь лишай, как максимум - чуму? Кому нужна слава от победы над паразитом, чтобы ради нее рисковать? Зачем старательно натягивать на себя крысиную шкуру и затачивать надфилем зубы, если у тебя есть дары гораздо высшего порядка? Разумеется, это личный выбор, который следует уважать. Только обидно как-то.
Не ходите, дети, под мостом гулять. Мнэээ, не советую.

www.f7x.ru/blog/mid/350

За ссылку спасибо  Mask_and_Mirror

Чем больше читаю про всяческие продолжения ТФ-вселенной, тем все более с огромным облегчением осознаю, что ТФ-канон для меня закрыт, забит и запаян Нафиг-нафиг, мне неинтересно нынешнее состояние сей травы, я свою воскуряю, она вкусная и больше не пахнет порохом Маньяки, только и знающие, что гасить друг друга с краткими перерывами на ангст - это больше не ко мне.

Наплювааать, наплювааать,
Надоееело воюваааать!
Были мы солдааааты,
А теперь до хаааатыыыы! (с) "Бумбараш"

Пишет  Бентен:

23.11.2009 в 11:43

Пишет  Брысятина:

Я чувствую, я как всегда одновременно и в танке и в тундре, но мне вот попалось на необъятных просторах сети.

Министр образования и науки Андрей Фурсенко прошлым летом на встрече с активистами движения “Наши” на Селигере сообщил, что: "недостатком советской системы образования, по словам министра, была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других".

В связи с этим мучает вопрос: эти другие - это кто? и почему для этих других творить - нормально?

URL записи

у меня, млять, по этому поводу имеется один вопрос: а пресловутых творцов, чьими результатами будут квалифицированно пользоваться взращенные потребители - их будут с Марса импортировать? Или производство чего-либо внутри страны даже и не предполагается?

URL записи

Интересно все же где-то посмотреть источник. Потому что такой...э... стриптиз с обнажением истинных целей и задач как-то непривычен.

Хочу похвастаться шедеврами пирогостроения от замечательной Звездной Мыхи  starbat

Упитанный котик с рыбой в лапе. И внутри у него тоже, что логично, рыба



читать дальшеА эти мышки - любительницы яблок



И вот такое вот яблочко, хоть и слегка червивое, но очень аппетитное. Начинка - яблоки и брусника



Первые два шедевра пробовал лично, но и последний, без всяких сомнений, вкуснющий

Вселенная творит чудеса, поддерживая нас. Это мы очень скупо принимаем ее поддержку: заглядываем в рот каждому дареному коню и отсылаем его обратно. Говорим, что боимся потерпеть неудачу, хотя гораздо больше нас пугает возможность успеха.

Дж.Кэмерон, "Путь художника"