Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Здорово наконец научиться говорить "мне нравится" и "мне не нравится" вместо "это плохо/хорошо". Хотя не факт, что не будет рецидивов и моментов, когда возникнет искушение прислониться к чему-то большому и однозначному - из-за неуверенности в своем мнении. Ну, поглядим... Как вовремя все же случаются некоторые встречи...
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Так сказать, по заявкам некоторых трудящихся, читающих по диагонали и зигзагами. Под морем, ибо тема специфичная и не очень вкусная.
читать дальшеЛично я суицид - ДЛЯ СЕБЯ - не одобряю совершенно. Для меня это категорически не выход. Насчет эвтаназии - не уверен, что не попросил бы о ней в финальной стадии смертельной болезни. В совсем финальной. Ибо не уверен, что смог бы думать о высоком и постигать какие-то сакральные истины, корчась от боли и гния заживо. Но я бы до последнего надеялся на чудо исцеления и только если бы понял, что чуда точно не будет, ибо потребовалось бы вмешательство воистину евангельское, задумался бы об эвтаназии... Увечья вплоть до слепонемоглухоты с частичным параличом (при полном ведь и о "золотом уколе" не попросишь) - скорее нет, чем да. Я бы сперва постарался как-то приспособиться и компенсировать. Но не факт. что не сдался бы. Ибо о таком заранее - как и о броске на амбразуру - никто про себя знать не может. Где-то так. Но я не чморю морально тех, кто сдался. сломался, не вытянул себя из болота. Сожалею, могу назвать поступок глупостью - особенно если человек сдается за полшага до исцеления - как тот трубач в "Докторе Хаусе". Но не назову слабаком и не навешаю никаких "моральных" ярлыков. Разве что с уважением выслушаю позицию тех, кто побывал в такой же ситуации и поступил иначе. От других, не побывавших на самом дне - и слушать такое не стану. Даже если речь не о болезни, а о тяжелых жизненных ситуациях, депрессиях и прочем. Это все равно как чморить утопленника, за то. что он утонул. Хотя опять же, тут все сложно, случаи бывают очень разные. Просто я не считаю себя вправе выставлять моральные оценки - я не священник, не гуру и уж не Господь Бог точно. Там разберутся. Другое дело, когда человек убивается об кого-то - кидается под машину, поезд, плюя на то, к чему это может привести для других. Но тут дело не в самоубийстве, а в безответственности и инфантильности, которые могли быть причиной самого поступка - а могли и не быть, повлияв лишь на способ. Ну, и все об этом.
Теперь применительно к миру трансформеров. Господа-товарищи. отличие машины, даже разумной и одушевленной машины, от человека в том, что она во многом заточена под функцию. Исполнение этой функции занимает огромную часть жизни механоида. Строитель - строит или ремонтирует, ученый исследует и конструирует, истребитель - летает и стреляет или хотя бы просто летает и ведет какие-то полезные наблюдения с воздуха. Человек же - с поправкой на природные данные, таланты и склонности. во многом универсален. Лишился рук - стал вышивать ногами, лишился глаз - стал играть музыку. Это куда более гибкая система. очень и очень приспособляемая и самокомпенсирующаяся. Поэтому требовать от искалеченного летуна: "А ну не ныть! Иди и срочно делай что-то полезное!" правомерно лишь отчасти и является самым натуральным антропоморфизмом. Ибо уровень приспособляемости заточенного под функцию существа к жизни с потерей этой функции становится крайне низок. Да, один сможет приспособиться, а трое или даже пятеро - нет. Если кто-то понял. что ВСЕ летуны, потерявшие способность летать, пачками шли на переплавку, я поздравляю его с богатой фантазией - не было этого и нет. Но не надо мерить не-людей человеческими мерками, а потом обвинять других в гнилом антропоморфизме Хотя антропоморфизм тоже бывает. Я не могу читать без нервного смеха истории о сикерах, шмякнувшихся оземь от несчастной любви. Вот такого не бывает точно, и самоубийство из-за потери побратима - тоже редкость (с одним нюансом - если гибель побратима произошла не по твоей вине). В общем, надеюсь, что я ответил.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Ну вооот, игрушка сбежала.... Так нечееестно! читать дальшеЭто я по ссылке из одного дневника пошел посмотреть на какого-то редкостного урода и мизантропа. Оказалось, что сей товарищ не просто читает меня, а еще и осведомлен обо всех моих никах в сети и о последних постах в дайрике. Существо глубоко несчастное, тяжело поврежденное и одержимое злобой. Вероятно. когда-то было фанатом трансформеров, возможно, знает меня лично. Я немножечко поигрался с ним, но оно, вероятно, осознав разницу весовых категорий, закрыло от меня свой дневник Квинт подери, а я, оказывается, действительно популярен! Только почему-то слегка не у тех... А по ходу дела я наконец осознал, насколько мне охренительно хорошо и позитивно. Потому что по сравнению с адом, в котором живут некоторые существа, любые мелкие неурядицы кажутся медовым пряником.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Если вы подписались на мой дневник, то открывайте для меня автоматически свой. Иначе я жду сутки, а потом произвожу удаление неопознанного пристыковавшегося объекта. Я не параноик (надеюсь), но у меня возникает неприятное чувство, что в моей квартире шарится некто в черном и в маске, и это не Бэтмен и даже не гарка.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Все вокруг говорят про ЛоГГ, а я посмотрел на мордочки в соответствующем тесте и впал в уныние. Опять та же беда - не могу отличить мальчиков от девочек. Все кудреватенькие, остролицые, с упертыми рожицами. Чисто визуально не торкает. Элои какие-то... И в галактические войны с участием этих бесполых детей на первых ролях тоже не верится. Все же жизнеподобие лиц для меня очень много значит. Хотя я верю, что сериал прекрасен.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
У меня есть "любимый" сон - про неготовность к экзамену. То, вдруг оказывается, что я на какие-то уроки в школе год не ходил, а уже выпускной класс, экзамен... То я в универе вспоминаю за день до защиты диплома, что я его и не садился писать. Паника-паника, что делать-что делать, судорожные попытки выучить за ночь китайский язык. Сегодня снова был такой сон, но, как говорится, почувствуйте разницу. Я школьник, и вдруг оказывается. что грядет некий супермегапуперский экзамен-сочинение по русской классике. Про который все вокруг еще за месяц знали, а я узнал только сейчас. У меня есть еще пара дней, я мог бы обложиться книжками и освежить память и вполне подготовиться - если не есть, не спать, не жить. Экзамен можно и не сдавать, и ничего плохого не будет, потому что он что-то вроде олимпиады, но оооочень престижной. То есть, по результатам чуть ли не роскошная работа и достаток по гроб жизни автоматом обеспечены. И все вокруг в один голос уговаривают сдавать. Ну как же, ты же отличник, ты справишься, какая фигня! Ну, покорпишь немножко, зато потом... А я отчетливо понимаю, что не хочу. Что на эти ближайшие дни у меня совсем другие планы, да и моск загружать давно пройденной ерундой совсем не хочется. И я отказываюсь. Спокойно и сознательно, наплевав на отвисшие челюсти и недоуменно-разочарованные взгляды. И мне дико позитивно и хорошо. Вот уж не знаю, о каких изменениях во мне свидетельствует такой поворот, и к добру ли это....
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Очень "приятно" слышать уличения меня, грешного, пусть косвенные, в романтизме и наивности - если автобот поступает у меня как автобот, а не как человек, например, похожей профессии. Это при том, что романтика для меня - вообще-то бранное слово. Не люблю этот продукт и уж точно не произвожу. И к автоботам отношусь разнообразно и непросто. Короче, я не агитатор за "добреньких автоботиков" и не романтик, а автоботы - не люди. При всей схожести психики, у них была совершенно другая история и обстоятельства. И свои способы не допустить разрушения своей души этими самыми обстоятельствами. В том числе и путем "неразумного" и даже где-то парадоксального поведения. На сем пока что точка.
Нарциссические требования к другому: Я вас буду критиковать, а вы меня хвалите. Я вас буду обесценивать, а вы меня цените. Я на вас буду нападать, а вы обо мне заботьтесь. Я вас буду игнорировать, а вы меня признавайте. Я вас буду на "эй, ты", а вы меня по имени-отчеству. Я буду анонимом, а вы предъявите паспорт. Я от вас буду ожидать, а вы соответствуйте. Я от вас буду требовать, а вы выполняйте. Я буду динамить, а вы работайте. Я вас буду презирать, а вы меня уважайте. Я вас буду ненавидеть, а вы меня любите.
И т.п.
Стратегия младенчески-котеночья - я вас буду кусать, а вы меня гладьте. Причем, это не только борьба с оппонентом, но и борьба с причинно-следственными закономерностями. Какова вероятность, что за кусания погладят? Что? Нет, этот мир не должен быть таким жестоким!
Спутник героя С поминок сбежал - и к тебе. Там взгрустнуть не дали. Вообще-то какое свинство - вот так погибнуть! И если б ты слышал, как Машка сейчас рыдала, То мигом пришел бы, пускай даже из могилы. Народ вдруг очнулся и вспомнил - нас было трое! С надеждой глядят на меня, позабыв про стоны, Но я не герой, я только спутник героя, Пускай мое имя ни разу не Джеф О'Коннел*. Доспехи твои, прямо скажем, тяжеловаты. Про меч я вообще промолчу. Я его не сдвину. Куда мы теперь без героя в блестящих латах? ...а может быть, плюнуть на все и трагично сгинуть? Не вышло пожить, так хотя бы помрем красиво... Прости, жизнелюбие нынче мне отказало. У края могилы не верится в наши силы, А войско врага постепенно идет на запад... Да ладно, не дрейфлю. Ты спи. Ты устал, должно быть. Придется вертеться. Придумаем вместе что-то. Мария поможет, и я не впервые в жопе. Придумывать выходы - это моя работа...
*** Ну вот, вернулся, встречай с победой, прости, без знамени и герба. Все думал: вот! наконец! приеду! Приехал, плюнув на пир и бал. Потоки славы текут по роже, в сортир не сходишь, етихумать. Тебя вот так доставали тоже? А я-то раньше не понимал... Я после нашего разговора за дело взялся, уж как сумел. Интриги, заговоры и воры, того - на плаху, тому - удел... Не время было играть в героя, удача - сука и шанс не наш... За мной теперь шлейф из лжи и крови, подделка, подкуп и шпионаж. Сначала было чертовски сложно, порой хотелось уйти в запой... Но вот отбились. Теперь все можно. Теперь все спишут и я - герой. Сейчас стою у твоей могилы, и знаю - ты бы не допустил. Да, у меня не хватило силы, на что тебе бы хватило сил. Боюсь, душевное благородство ушло навек по твоим следам, Смягчает память мое уродство, и уж ее-то я не отдам. Тебе там как, ничего? Не тесно? С тобой в могиле - прошедший век. Ну да, смеюсь... Как когда-то вместе с тобой, отчаянный человек. Порой бывает темно и тошно от новых правил моей игры... Прошу тебя, если только можно - не оставляй навсегда миры. Мы этот так преобразовали... что продирает по коже страх. Зато сидим не среди развалин и не пылаем в огне костра. Да нет, мы сможем еще пробиться, угрозы жизни вселенной нет... Но часто хочется, чтобы рыцарь. С мечом, в доспехах и на коне. Поверишь, нет ли, - бывает страшно. На что идем и куда глядим... У нас теперь только я... да Машка. В седле. В доспехах. С мечом. Твоим. Мне снова хочется стать скитальцем и знать: разлука - не навсегда. В каких мирах ты еще остался? Не покидай их. Не покидай.
-------- *Джеффри О'Коннел, герой романа М. Муркока, вечный странник, "спутник героя".
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Подумалось тут - в чем разница? А она, в общем-то, на поверхности. Для автоботов жизнь - абсолютная ценность. Собранное по кусочкам, трясущееся в припадках, не способное не только трансформироваться, но даже нормально ходить существо, пока оно живо - должно жить. И никакого добивания раненых врагов на поле боя - даже если раненый враг безнадежен, мучается и сам умоляет его добить. Невозможно - и точка. Потому автоботские ремонтники борются за жизнь раненых до последнего. Для десептикона же важна не жизнь, а ее качество. Полноценность. Если ты не сможешь никогда трансформироваться и летать (или ездить и стрелять), то ты - ходячий мертвец. Даже если ты можешь приносить какую-то пользу в своем состоянии - оно не стоит свеч. Либо все - либо ничего. Потому ремонтники десептиконов настроены куда более философски. И эвтаназия - вполне себе в ходу. Хотя и они тоже способны до последнего вытягивать пострадавшего - но не из преклонения перед жизнью, а из научного интереса. Кстати, в десептиконские ремонтники пошло изрядное количество тех, кто вроде бы должны были стать автоботами - ученые, конструкторы корпусов. Причем, без всякого принуждения. Что говорит о том, что это была именно гражданская война, а не межрасовый конфликт.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
быть волком - это значит: бежать с волками, по-волчьи выть, век меряя по луне. двор принимать за лес, а асфальт за камень, поняв однажды - разницы, в общем, нет. быть волком - это значит, быть частью стаи, "волк-одиночка" - суть романтичный бред, и схема жизни ныне твоя простая: клыки и бег, увидимся в сентябре. а в сентябре подует холодный ветер, ты выйдешь на охоту в твой город-мир... быть волком - раздвигаются прутья клеток, и нет тебе ни дома и ни тюрьмы. быть волком - это значит не отступаться, смеяться в небо - хрипло, пускай как рык... у волка есть свобода, поверьте, братцы, свобода слома рамок любой игры.
читать дальшебыть кошкой - это значит: твой шаг неслышен на тайных тропах времени и планет, твои все чердаки, все замки и крыши, тебе нигде отныне преграды нет. в твоих глазах плескается тихий омут, а в нем танцуют твист табуны чертей, в твоих глазах тонули - и ныне тонут, и радужка чуть светится в темноте. быть кошкой - иль котом, это равнозначно - жить девять жизней, девятью девять душ. коты не обижаются и не плачут, но мир исчезнет, если они уйдут.
быть кошкой - это значит, лечить болезни касаньем рук, движением головы, в хитросплетеньях слухов, обмана, лести всегда уметь почуять себя живым, всегда уметь одним появленьем рядом любой клубок смотать или распустить. у кошек есть своя, всекошачья правда - ты станешь тигром, если ее постиг.
быть зверем - это просто быть чуть иначе, чуть больше, заступая за грань ногой. быть зверем - это... черт, это нет, не значит оправдывать себя, мол, блин, я - другой! быть зверем - не отмазка, не оправданье, не алиби отныне и до звонка, быть зверем - слышать шепот соседних зданий, и сердце магистралей держать в руках.
быть зверем - не понты, не тупая мода, не подражанье, и никакой не стиль. быть зверем - быть как пламя, и быть как воздух, как блеск алмаза, как ручеек в горсти, бродить весной по парку и по аллеям, в дырявых кедах шлепая по воде... быть зверем - это значит, что ты сильнее, и ты в ответе, зверь, за своих людей. (с) moscow_wolf
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Полюбовался на дизайны из ТФ-Прайм. По-моему, это злобная мстя тем, кто фыркал на Анимэйтед. Вы думали, хуже быть не может? Нет, может! Нет, может! Смотреть точно не стану.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Вообще, если вдруг возникают вопросы, чего у меня в зарисовках по Муви-86 все так мрачно и все помирают... Ну, так в оригинале я насчитал около 20 покойников, не считая безымянных + полностью уничтоженную со всеми жителями планету. Но в общем, больше вроде никто кроме Юникрона не помрет (да и уничтоженной планеты в моей реальности не было)... Смерть Прайма пока описывать погожу. Реально не хочется.
Сумеречные вальсы и жуткие частушки нашего пограничья, Ритм твоего пульса, голос твоей крови - так, чтоб наверняка.
Еще кусочек альтернативной истории периода Муви-86. Когда-нибудь я соберу все эти обрывки во что-то целое, а пока вот так - проблесками...
Рэтчет пришел в себя словно от толчка. Впрочем, почему словно? Толчок без сомнения был, вернее, удар. Этот удар явно швырнул его об стену, возле которой он теперь лежал. Подняв руку, он ощупал глубокую вмятину на шлеме слева и сломанный левый конец шеврона. И тут пришла боль - не в голове, в груди. И с ней - воспоминание, от которого он громко застонал. Вспышка плазмы, огромная дыра в обшивке корабля, ощетинившиеся оружием фигуры, выстрелы... читать дальшеОн мучительно попытался вспомнить, чем все закончилось, но вспомнил только чужие лица перед собой - злобно-азартные, ненавистные - и лучи, впившиеся ему в грудь и в бок. После этого была только тьма. Тьма окружала его и сейчас. На мгновение он поддался панике, решив, что полностью утратил зрение, но включившиеся наплечные прожекторы осветили закругленные кверху металлические стены, решетчатые от силовых балок. Грузовой отсек шаттла. Их шаттла. Но ни вибрации, ни гудения двигателей не было слышно. Шаттл никуда не летел. Рэтчет с трудом приподнялся. Боль резко усилилась, но он почти не обратил на это внимания. Им владела одна мысль. Он огляделся. Должно быть, шаттл упал на неровную почву. Пол представлял собой наклонную плоскость, и все тела скинуло, будто с горки, к одной стене, где они и лежали теперь неподвижно. Проул, Брон, Айронхайд... Рэтчет выругался. Зрение при ударе все же пострадало, мир был черно-белым, тепловое зрение тоже не действовало, и он никак не мог понять, есть ли среди лежащих живые. Оставался лишь один способ - осмотр. Рэтчет ползком - поврежденные системы отреагировали на попытку встать дикой болью - приблизился к Проулу. Что ж, тут детального осмотра и не требовалось. Тактик лежал на спине, его рот был широко открыт, оптика беспросветно темна. Средняя часть его простреленного корпуса уродливо вспучилась и покрылась сетью трещин. Взрыв энергоблока. Мгновенная смерть. Рэтчет поглядел на Айронхайда, и почувствовал, как в нем поднимается несвойственная ему обычно ярость. Бок ветерана был разворочен и оплавлен ударом плазмы, но не это было самым отвратительным. У Айронхайда не было головы, вместо нее - бесформенный ком расплавленного и застывшего металла, уродливые потеки испятнали левое плечо воина. Его добивали - цинично и расчетливо. Опыт подсказывал Рэтчету, что пережив первый выстрел, Айронхайд просто не мог пережить второй - шок от разрушения тонкой системы датчиков и вспомогательного процессора слишком силен. Бедный старина Айронхайд... Проклятье! Но хоть кто-то должен был выжить! Рэтчет ощутил страх от мысли что остался один. Судя по тому, что в шаттле была земная атмосфера, он находился на Земле. Но где именно? И остались ли еще на борту десептиконы? Рэтчет прислушался. Тишина. И только снаружи, в отдалении, слышался какой-то грохот. Взрывы? Стрельба? Внезапная догадка заставила его вздрогнуть. Ну, конечно же. Взять на абордаж пустой шаттл десептиконы могли с одной-единственной целью - использовать его как прикрытие для атаки на Город. Он сверился со своей системой координатной привязки, которой пользовался на Земле. Все верно. Шаттл лежал на каменистом плато в полумиле от базы, и сейчас, судя по всему, в Городе кипел бой. Первой мыслью было срочно найти выход из шаттла или хотя бы связаться с кем-то из защитников Города. Но Рэтчет тут же отбросил эту неудачную идею. Он серьезно ранен и вряд ли сможет быть полезным, и уж тем более непростительно отвлекать тех, кто сейчас там сражается насмерть. Нужно по возможности привести себя в порядок, но сперва... Может, хоть кому-то на этой треклятой посудине все-таки нужна его помощь? Рэтчет подполз к Брону. Когда он взглянул в лицо маленького крепыша, он почувствовал, что радость и облегчение заполняют все его существо. Глаза Брона светились, причем не так уж и слабо. Он был без сознания, но рана которую Рэтчет увидел, осторожно перевернув силача, вовсе не выглядела такой уж опасной. Кому-то она, возможно, и задала бы трудов, но не ему. От радости он даже забыл о боли, которая никуда не девалась и понемногу усиливалась. Ничего, его собственные царапины подождут. Ремонтник полностью погрузился в работу. Его пальцы, превратившиеся во множество тончайших инструментов, порхали по поврежденному схемоблоку, восстанавливая сложнейшую трехмерную сеть электронных цепей. Рэтчет был сейчас почти счастлив. Он делал то, для чего он был создан, то, что составляло смысл его жизни более чем четыре тысячи лет. Боль от собственных ран, скорбь по товарищам, страх неизвестности - все это отступило куда-то далеко. На миг в его сознание проскользнула мысль, что если Город падет, то его работа окажется бесполезной, но он тут же прогнал ее. Его пальцы все так же продолжали порхать, не останавливаясь ни на мгновение, пока, наконец, ремонт не был вчерне завершен. Рэтчет коснулся контрольного разъема. Более чем удовлетворительно. Брон, возможно, побудет в стазисе еще час или два, но его жизни уже ничто не угрожает. Молодец, малыш, не подвел ремонтника. А теперь самое время заняться своими дырками. Если честно, то уже давно пора... Рэтчет привалился к стене и сдвинул заслонку контрольного гнезда у себя на груди. Несколько мгновений, хмурясь изучал картинку. Ничего, справимся, не в первый раз... И тут он услышал звук. Слабый, прерывистый скрежет. -Брон? - окликнул Рэтчет. Молчание - и вновь этот звук. Рэтчет сообразил, что исходит он вовсе не оттуда, где лежит отремонтированный им Брон. Ремонтник повернул голову на звук... и замер. Рука Айронхайда, раньше безжизненно лежавшая вдоль тела, теперь была вытянута вперед. Пальцы упрямо царапали пол, будто пытаясь приблизить изувеченный безголовый корпус к какой-то неведомой, но очень важной цели. "Прайм" - потрясенно догадался Рэтчет. Прайм здесь и сражается, и Айронхайд в предсмертном бреду пытается оказаться рядом. В предсмертном? Как бы не так! Рэтчет почувствовал как в нем разгорается знакомая азартная злость, заставлявшая его упрямо браться за почти безнадежные случаи. Раз уж Айронхайд каким-то немыслимым чудом остался жив, то он не умрет. Он, Рэтчет, этого не допустит, вот и все. Ему потребовалось с полминуты, чтобы добраться до Айронхайда. Каждое движение отзывалось вспышками боли во всем теле. Но он сразу забыл о собственных страданиях, когда понял, насколько плох ветеран. Айронхайд балансировал на самой грани жизни и смерти, удерживаясь на ней разве что одним лишь упрямством. Рэтчет решил, что двое старых упрямцев смогут совершить невозможное. Ему пришлось перевернуть тяжелое тело ветерана, чтобы добраться до пробоины в его боку. Усилие отозвалось такой болью, что он опустился на пол рядом с Айронхайдом, пережидая, пока исчезнут мельтешащие перед глазами вспышки. Он приступил к ремонту в тот же миг, как прояснилось зрение. Иногда он негромко бранился. Собственные руки казались ему преступно неуклюжими и медлительными. Время убегало в никуда, будто насмехаясь над ним, и он мучительно боялся не успеть. В какой-то момент он впал в какой-то полубред или транс. Исчезло все, кроме раны, над которой он трудился. Даже боль, ставшая почти невыносимой, существовала где-то отдельно, словно бы повисла огненным шаром в воздухе за его плечами. Он чувствовал, как с каждым мгновением что-то сдвигается, рушится у него внутри, возможно, непоправимо, но это было ему безразлично. Только успеть, только успеть! Внезапно все замерло. Рэтчет, не понимая, смотрел на практически восстановленный схемоблок. Двигаясь словно по инерции он проверил общее состояние Айронхайда. Оно было все еще тяжелым, но вполне стабильным. Большего в этих условиях добиться было просто невозможно. Рэтчету казалось, что он повис в странной пустоте. Время исчезло, превратившись в один тягучий, звенящий миг, в готовый лопнуть, до предела натянутый трос. - Рэтчет? Г-где мы? Ч-что случилось? Слабый, неуверенный голос Брона прозвучал в оглушенном сознании ремонтника, словно гром. Рэтчет медленно повернул голову и посмотрел на маленького силача, который пытался приподняться на локте. Он хотел сказать ему, чтобы он пока не делал резких движений, но тут бесконечное мгновение все-таки лопнуло. Боль, до сих пор жившая отдельно, ворвалась в него окончательно и бесповоротно. Он сразу понял, что это конец. - Рэтчет? - встревоженый голос Брона прозвучал откуда-то из бесконечного далека. - Ничего, - еле слышно сказал ему Рэтчет, опускаясь на пол. - Я... просто... полежу немного... Если Брон и ответил что-то, ремонтник уже не услышал. Все чувства исчезли, а через минуту ушла и боль. Сознание ненадолго сделалось кристально ясным, и среди этой ясности Рэтчет различил знакомое видение, которое часто являлось ему в моменты беспамятства или запредельного истощения сил - бесформенная серая тень, жадная и злобная. Рэтчет спокойно улыбнулся ей твердеющими губами. "Что, добралась до меня, серая дрянь? Радуешься? Не радуйся, я все равно побил тебя. Ну ладно, ладно - свел вничью. Два на два - хороший счет..." Сознание медленно меркло, ему казалось, что какая-то огромная ладонь бережно и плавно уносит его куда-то вверх, выше низкого потолка трюма, выше неба, выше звезд и галактик, в область чистого света. И в этом свете сгорела и растаяла без остатка проклятая серая тень. А там внизу, над озаренным вспышками выстрелов полуразрушенным Городом автоботов понемногу разгорался рассвет.