В телеграмчике наткнулся на очередные списки - на сей раз тех деятелей искусства, кто "хрюкнул" и тем самым потоптал нежные фанатские цветы чьей-то юности. Похоже, пишут люди тоже не особо старые, по крайней мере, не заставшие массового расчехления писателей, поэтов, актеров и режиссеров в перестройку и после. Игравшие Ленина, писавшие про Ленина, ставившие пьесы о Ленине и большевиках, клявшиеся в стихах бестрепетно умереть за "красное знамя над Землей" вдруг оказались записными диссидентами, которым не давали жить и творить КПСС, КГБ и другие страшные буквы. Когда внезапно вместо культурного багажа за спиной осталась только классика и творчество тех, кто не дожил до сей нудистской оргии и за кого не стыдно. Единственное, что было нужно - не читать написанные в перестройку и позже биографии этих последних.
С тех пор утекло очень много воды. И пришло циничное понимание того, что идеалы идеалами, а кушать хочется всегда. Те, для кого идеалы оказались важнее, или, пардон, перестали кушать совсем (как, например, фронтовичка Юлия Друнина) или нашли себе источники дохода, не связанные с высоким глаголом или работой лицом. Те же, кто творят, так сказать, при любой погоде... Бог им судья. В этом плане откровенно и сразу "захрюкавшие" и сбежавшие со двора даже как-то симпатичнее тех, от кого - если вдруг Бог выдаст - ждешь очередного сеанса сжигания каких-нибудь членских билетов, стихотворных сборников или разбивания молотком компакт-дисков (хотя, те вроде бы уже отмерли, как отмирают бумажные книжки, жаль - скоро совсем уже жечь и бить будет нечего и романтика эффектного отреченчества навсегда закончится).
Так что читать, смотреть и слушать можно кого угодно, но без фанатизма, не ставя ни на одну из этих подкованных ипподромных лошадок последнюю рубашку души. Не сотворяя себе кумиров. Можно даже "хрюкнувших", почему нет? То, что было создано в те времена, когда у них были еще человеческие лицо и голос. Или хотя бы реалистичные маски.

Ну, лиха беда начало...

Глава 1. Никель

Ее руки еще никогда не двигались так быстро. Казалось, суставы уже раскалились, а выдвинувшиеся из кончиков пальцев инструменты позванивают и гудят от напряжения. Она давно ими толком не пользовалась, этими инструментами – не было случая. Ребята были словно заговоренные, а если им и доставалось, то все восстанавливалось еще до медблока.  А сменить шестерню трансформации – для этого весь «арсенал» ни к чему. Особенно тому сменить, у кого зеленая искра…
Если давно что-то не делал, то нет уверенности, что все получится как надо. А то, что она пыталась сделать сейчас, она не делала вообще никогда. Сама не делала. Ассистировала один раз, но все тогда кончилось неудачно – время было упущено. А сейчас времени просто не было – совсем. В любую секунду ее позовут и прикажут выступать, теперь и она – ценная боевая единица. Просто чудо, что у нее оказались хотя бы эти несколько минут. Этот мерзкий урод, которого командир зачем-то притащил на борт и из-за которого все и случилось… Сейчас она готова была его расцеловать, потому что он смутился лишь на мгновение, но тут же затеял скандал, требуя разобрать с ним план операции в деталях. Хорошо, что у этого куска шлака такое непрошибимое эго, ноль воображения и он ничего не боится. Под его громогласное возмущение и ледяное шипение командира она волокла безжизненно-тяжелое тело из рубки и дальше по коридору. На нее никто не обратил внимания – может, подумали, что решила прибраться или вообще уже ни о чем не думали…
Этот мобильный медблок она обнаружила здесь, на складе, совсем недавно. Отличная машина, куда лучше тех двух, что стояли в ее хозяйстве, только слишком сложная, чтобы быть надежной. Поломка была пустяковая для того, кто разбирается, но забастовавший ящик просто сунули к кучам разного хлама, хранимого на всякий случай или просто потому что не дошли руки выкинуть. Она как раз собиралась похвастаться сделанной работой – некоторых на осмотр не затащишь, как этого упрямца Воса, у него, похоже, какая-то фобия, даже вернувшись почти с того света, шипел и свистел что-то свое и чуть не дрался, а тут вот и выход – как все окончательно полетело искроеду в пасть…

читать дальшеОна бы ни за что не смогла в одиночку затолкать Каона… то, что от него осталось… в обычный блок, но в этом – слава Праймусу или кому там еще – была устроена удобная втяжная платформа. А еще – в те мгновения, пока вихрем летала по подсобке – она не переставала хвалить себя за то, что как-то от скуки решила навести тут порядок, хотя бы немного рассортировав как попало сваленные запчасти. Потому она знала, где лежит подходящая по размеру пустая голова с совершенно целой нейромагистралью. И даже череп был не проломлен, а аккуратно вскрыт и проводка уцелела – кто и зачем это сделал, вряд ли Хел… да какая, шлак, разница-то, о чем ты только думаешь?
Начерно срастить нейромагстраль, шейные энергомагистрали, ликвидировать утечку энергона… она вся была в нем, в искрящемся, смешанном с Ньюком энергоне, от него странно покалывало обшивку и даже вроде немного кружилась голова… Так, подключить зарядные шланги… прости, друг, у меня только обычный. Теперь, подсоединить кабели стабилизирующей системы, накинуть датчики мониторинга… Она боялась этого момента, нарочно не открывала грудной отсек, не хотела увидеть опустевшую камеру искры и понять, что все было зря. Но монитор сперва запищал, потом ободряюще гуднул, оживая. Она удивленно вглядывалась в графики. Конечно, искра слабела, ее пульсация была нестабильна, но пока что она и не думала угасать. Вот чудеса, Каон же «холодный», а они так хрупки, их всегда так трудно стабилизировать, даже если с мозговым модулем все в порядке… Мозговой модуль! Дура, чего ты тянешь?  
Она оглядела вынутый из «бардачка» перепачканный во внутричерепной жидкости и энергоне шар, подсвечивая себе фонариком на указательном пальце левой руки, и ее захлестнуло отчаяние. Золотистая оболочка была деформирована, на ней виднелись свежие трещины вдобавок к явно старым повреждениям. Пучки контактов здесь и там погнуты или вовсе обломаны… Как это можно подключить, да и зачем? Конечно, угловатый шлем немного самортизировал страшный удар, а потом не расплющился, а просто развалился, как и черепная коробка – так оно часто бывает у «холодных», да и отсутствие оптических датчиков оказалось кстати – они не вдавились в мозг. Но повреждения тончайших нейроцепей наверняка ужасны. Даже если Каон вдруг выживет, то уже не будет прежним. Может быть, и не стоит…
Но ее пальцы уже двигались с запредельной скоростью, словно бы сами по себе, помимо ее воли, неподвластные отчаянию и сомнениям. Она должна сделать все, что может и еще немного, потому что… Потому что дело не в Каоне. Не только в нем. С каждой долей секунды в ней росла уверенность, что то, что она делает нужно тому, чье имя она избегала сейчас называть даже в мыслях. Еще недавно такое дорогое имя. Даже если сейчас, застав ее за этим занятием, он бы…что? Разозлился? Ударил? Убил? Даже если так, то потом… когда все закончится и мир снова станет не таким безумным местом… Тогда он будет благодарен ей за то, что она хотя бы пыталась исправить эту ужасную ошибку. Этот… грех?
Какое дурацкое слово! Она никогда не была религиозна, это Сильвер была, носила на щеке крохотную Матрицу… Помогла она ей, как же… Никакой Праймус никого на Прионе не спас, а ее саму спасли те, кого Сильвер, наверное, посчитала бы темными порождениями Мортилуса… И все же она не могла назвать случившееся как-то иначе – ужасный грех. Силь говорила, что каждый поступок влечет за собой последствия, хороший – хорошие, дурной - дурные. Какие же последствия могут быть… у такого? Если все исправить, хотя бы отчасти, если спасти, то, может быть, беды не случится? Или хотя бы той огромной непоправимой беды, мысли о которой она яростно гнала от себя.
Предчувствия… Она терпеть их не могла – моменты, когда она знала. Самое противное – эти странные прозрения, настоящие, которые всегда сбывались, было невозможно отличить от совершенно пустых и дурацких фантазий. Однажды, еще в счастливые, недавние и такие далекие времена, она подскочила на зарядной платформе в полной уверенности, что шаттл, на котором должен был лететь в южный сектор ее шеф, главный врач клиники, вот-вот упадет и разобьется. Как она орала по связи и как поднял ее на смех доктор, который как раз вышел из совершенно целого шаттла! Он потом и правда погиб, через три года – разнесенный на куски выстрелом в упор… Смерть Силь она увидела, как наяву и нашла потом ее в развалинах – с дырой в груди и с недоуменной улыбкой на лице – точно такой, как увидела. Настоящие предчувствия случались очень редко. Если это сейчас не оно, то она же потом и посмеется, вместе с ребятами. Вместе… с ним. Хотя сможет ли она смеяться, если Каон не выживет?
Ей все же удалось расправить часть смятых контактов, настолько, чтобы можно было подключить внутричерепную проводку. Неизвестно, что из этого получится. Возможно, Каон умрет. Возможно, останется не только слепым, но и глухим, парализованным и безумным. Она не могла сказать точно, не смогла бы, даже будь у нее все оборудование превращенной в оплавленные руины клиники – лучшей на Прионе. Она была всего лишь стажером, когда все случилось…
«Никель, ты где?»
Она едва не подскочила, но руки ее задвигались еще быстрее, сращивая последнее соединение, защелкивая крышку черепа, а потом – и крышку ремонтной капсулы. Все. Теперь дело только за автоматикой и за самим Каоном, за его удивительно упрямой искрой… Держись, пожалуйста, держись, ворчун старый!
«Никель!» - нетерпеливый, на грани бешенства окрик. Он никогда еще не произносил ее имя…так.
«Сейчас, иду!»
***
- Мог ли я подумать, что моя команда, которой было тесновато на Бэтлворлде, будет однажды легко помещаться на этой… жалкой посудине? И не станет ли их завтра еще меньше? Ты посмотри, в каком состоянии некоторые!
- Это не жалкая посудина. И я позабочусь, чтобы не стало. Я медик.
- Да? А я думал, ты местный талисман. И наживка, чтобы ловить таких дураков, как я. Ну, если ты медик, так займись своим делом! Сколько мест у тебя в медблоке?
- Два, но...
- Что?! Да у меня по крайней мере шестеро в стазисе и похожи на кучи обломков! Да и те, кто может передвигаться, скоро свалятся.
- Есть еще один автоматический блок, на складе… Думаю, он уже… свободен. Мне нужно посмотреть.
- Так иди и посмотри!
- Знаешь что, гоняй своих обормотов, понял, птичка-ящерка? Что-то ты совсем недавно по-другому разговаривал!
- Недавно я был не в себе… не знаю, что на меня нашло. А сейчас я зол, как миллион шарктиконов. Твой проклятый командир заморочил мне голову, втянул в эту катастрофу.  Я не уверен, что мои же ребята, когда немного придут в себя, не захотят разделаться со мной. И, возможно, я даже не стану слишком сопротивляться. Что мне теперь, колеса тебе за это целовать? Ты одна из этой чокнутой компашки!
- Вот вернется эта «компашка»…
- Да ты же сама в это не веришь! Видал я таких как они… со смертью за плечами. К тому же мы летим домой и поворачивать назад я и не подумаю. Ладно, займись делом. Если это тебе так важно, то пожалуйста займись. Мне нужно сохранить своих… хоть кого-то.
***
Она медленно шла по коридору. Не мчалась со свистом, как обычно, и не ехала, а еле переставляла ноги. Вдоль стен стояли, сидели  и лежали десептиконы. Не больше полутора десятков. Некоторые не обращали на нее никакого внимания, другие провожали тяжелыми взглядами. Она автоматически оценивала повреждения и состояние вояк. Половине потребуется только небольшой ремонт. Одному из лежащих уже ничего не нужно.  Остальные… м-да. Но она была рада предстоящей работе… если это можно было назвать радостью.
Коснувшись панельки на стене, она немного помедлила перед дверным проемом. С порога мобильный блок был не виден, а по его тихому гудению ничего нельзя было понять. Он сам не отключится, даже если внутри труп – иногда даже в угасшем приходится поддерживать подобие жизни, для разных целей. «Кончай это, ну!» - приказала она себе. От того, что она тут стоит и чего-то ждет, реальность не изменится. Поганая реальность, скорее всего. Мертвецу уже все равно, а живым есть, куда спешить.
Она шагнула внутрь, подошла к аппарату, взглянула на монитор… и едва не закричала в голос. Показатели не были идеальными, нет. Они были довольно странными, но… Каон жив?! Или эта штука опять сломалась? Даже наверняка…
Но она уже торопливо жала на кнопки. Когда колпак откинулся, она вздрогнула, увидев, что желтая полоска визора на лишенном черт лице, принадлежавшем некогда какому-то давно дохлому генерикону, светится куда ярче, чем полагалось бы при стазисе.
- Каон? – почему-то очень тихо спросила Никель.
Связист резко сел, жалобно хрустнули-тренькнули слабенькие фиксаторы, предназначенные, чтобы гасить случайные подергивания бесчувственного корпуса. По тому как он знакомым чуть замедленным движением повернул к ней голову и по слишком ровному свечению визора, она с легкой печалью – и одновременно с облегчением поняла, что реальность не превратилась в сказку – Каон был по-прежнему слеп.
- Ты… узнаешь меня? Понимаешь, где ты?
Он издал какой-то странный, прерывистый, ни на что не похожий звук. Потом уперся руками в края капсулы, подтянулся и резко бросил ноги на пол. Потом так же рывком встал, раскачиваясь, будто под порывами ветра. Последние датчики соскочили с корпуса и повисли на проводах. Никель тихонько отодвинулась.
- Так, ладно. Ты не парализован – удивительно, но ладно. Просто супер! Но скажи все-таки – ты помнишь, хоть, кто ты такой? Меня помнишь?
Он как-то странно дернул рукой, словно пытаясь коснуться груди, но она тут же снова упала.
- К-к-к…
- Угу. Ты хотел сказать: «Каон». Наверное. Ну, а я?
- Т-т-т…
- Угу, я. Подумай, кто я такая? Ну?
- Т-т-т!
Он вдруг рванулся куда-то словно бы сквозь нее, и ей пришлось отскочить с дороги. Двигался он, нелепо подергиваясь, раскачиваясь и подпрыгивая, но все же шел, а она осторожно следовала за ним. По пути к неведомой цели, он наткнулся на стеллаж и едва не упал. Она схватила было его за руку – и тут же отскочила, потому что на его разрядниках с угрожающим шипением выросли сверкающие «короны». У нее мелькнула дурацкая мысль, не превратился ли он в какую-нибудь «нежить», вроде искроеда – Силь очень любила такие байки. Она-то, конечно, ни во что такое не верила, но в такие вот непонятные восстания из мертвых – тоже. Каон должен был давно угаснуть или лежать в глубоком стазисе, а не расхаживать на своих ногах. Никель не могла вспомнить, в какой момент потеряла надежду и отчаянные попытки спасти Каона стали казаться ей нелепой истерикой. Под конец его почти неизбежная смерть стала представляться чем-то правильным и логичным. А теперь она не знала, радоваться ей или злиться. Каон был другом, но ей нужен был сейчас не он… тем более не такой, беспомощный и глупый, словно протоформа. Лежал бы себе…
Тем временем связист дотопал до другого стеллажа и теперь рылся на нем – точнее, просто сбрасывал на пол все, что там лежало. Никель попыталась вспомнить, не было ли там чего ценного. Вроде нет. В какой-то момент в его руке оказалась небольшая черная коробка, и он замер, неуклюже прижав ее к груди, слегка раскачиваясь и странно гудя. Она сперва не поняла, что это за штука, потом вспомнила. Однажды Тарн раздобыл где-то заряженный контейнер для искр. Вроде бы у него была идея, как попробовать применить это в их работе. Наверное, чтобы критически поврежденные или попытавшиеся самоубиться во время захвата объекты не смогли таким образом избежать наказания. Но у него или ничего не вышло, да и не удивительно, или он просто забыл про свою затею. А Каон, получается, не забыл. Зачем ему? Силь вроде не говорила, что искроеды как-то сохраняют свою добычу – сразу жрут… Шлак, что за бред!
- Эй, послушай, - окликнула она Каона, - ты нашел, что хотел, молодец. Давай-ка пойдем к тебе. Я бы тебя обратно положила, потестировала, все дела, но все блоки раненым нужны, понимаешь? У нас тут… случилось кое-что… Не очень хорошее. Ну давай, давай, пойдем!
Внезапно она поймала себя на том, что разговаривает с Каоном совсем как когда-то с Петом и выругалась про себя. А еще вспомнила, что «к тебе» значило – в каюту, которую связист делил с Восом, ну и с Петом, конечно. Наверное, туда временно подселят кого-то из ребят Десзараса. И в соседнюю, где жили Тес с Хелом. Займет ли Десзарас командирские апартаменты или у него хватит совести этого не делать?.. И только поймав себя на этих мыслях, она поняла, что в самом деле уверена – ребята не вернутся. Никогда. И он тоже… не вернется. Ей захотелось сесть прямо тут же на пол и разрыдаться, не стесняясь текущего по лицу омывателя. «Я его предала. Всех предала. Я же знала, что они пойдут за ним до конца, не думая. Он дурак несчастный, но как я могла? Как?..»
Она словно очнулась, увидев, что Каон доковылял уже до двери и почти вывалился в коридор. Двигался он по-прежнему неуклюже, но вроде бы намного быстрее и увереннее, чем раньше. Никель растормозила колеса и тихонько поехала следом. Пытаться остановить его она уже не решалась, да и сил не хватит. И окликать бесполезно… Вояки пободрее уставились на них с неприязненным удивлением.
- Эй, нами кто-то займется или как? – долетел сзади чей-то мрачный оклик, но она на стала оборачиваться.
Они уже миновали дверь рубки, когда оттуда шагнул Десзарас. Варлорд был почти в ярости.
- Где ты пропала? Что за дела? Я же даже не знаю твоей шарковой частоты! И что это за кусок хлама? Откуда…
Он осекся, узнав.
- Это же… этот ваш хакер-связист с молниями? Каон? Но… Тарн сказал, что он мертв. Какой-то несчастный случай… Что это с ним такое? И что у него с головой?
- Несчастный случай! – криво усмехнулась Никель. – А что с ним такое, я не знаю. Он похож на одержимого. Пытаюсь понять, куда он ломится и зачем.
- А спросить?
- Если бы он мог разговаривать, я бы точно спросила! – огрызнулась Никель. – Я даже не уверена, что это все еще он…
- Вот сейчас поймаю и разберемся.
- Не советую. Ты здоровенный, конечно, но будет ОЧЕНЬ больно. У него полный заряд.
- Ну, тогда так! – Десзарас решительно поднял оружие. – Не волнуйся, просто ноги ему отстрелю…
И тут вдруг ее накрыло – как не накрывало еще никогда. Никаких картинок – только пронзившее от антенн до колес понимание – Каону мешать нельзя. Ни в коем случае! Нельзя позволить его остановить, если понадобится – даже ценой жизни…
Времени для слов уже не было, потому она подпрыгнула и повисла на руке варлорда. Луч вильнул, прочертил раскаленную линию на полу и поплавил кусок стены. Каон исчез за углом.
- Ты что это творишь?! – прорычал Десзарас.
- А ты? Он и так пострадал!
- Сумасшедшая! Все вы психи, - мрачно проговорил десептикон. – Но я не могу позволить, чтобы по моему кораблю разгуливал буйнопомешанный.
- Это не твой корабль!
- Ладно, по кораблю, на котором лечу я и мои бойцы. Надо хотя бы понять, что он собирается делать. Пока он что-нибудь не устроил.
Он решительно шагнул за поворот, не убирая пушки. Никель, ругнувшись вполголоса, устремилась за ним.
Короткий отрезок коридора впереди был пуст. Они уставились на тупик с закрытой дверью.
- Это же… отсек шаттлов! – воскликнул Десзарас. – Он что, собирается…
Пол под ногами слегка вздрогнул.
- Уже собрался, - устало сказала Никель. – Странное знание схлынуло так же внезапно, как и появилось.
- И куда же?
- Мне кажется, обратно. Не спрашивай, какого шарка. Не спрашивай, как он долетит. Он несколько минут назад и ходить-то толком не мог. И соображать. Ему и живым-то быть не положено, на самом деле.
- Ну… По крайней мере, одной проблемой меньше, - пожал плечами десептикон. – А теперь… займись же своей работой наконец!
***
… Она сидела в медблоке Бэттлворлда за перегородкой. Делать было особо нечего – последний, самый «тяжелый» пациент уверенно шел на поправку. Особой ее заслуги в этом не было – медблок мог похвастаться такой автоматикой, какой она не видала даже в центральной больнице Приона. Вопреки опасениям Десзараса, никакого бунта не случилось – лидера слишком уважали. Вместе с теми немногими, кто не участвовал в злосчастной вылазке, под его началом осталось чуть больше двух десятков бойцов, но он планировал потихоньку набрать новых и заняться тем, чем соблазнял его в свое время Тарн. Никель всерьез подумывала послать медотсек ко всем квинтам зеленым и попроситься в боевую группу. Никаких новых наитий ее не посещало, да и в странностях с Каоном она уже не видела ничего особенного. Глюк на глюке, глюком погоняет. Бывает, умирающие вытворяют всякое… Да даже покойники в морге порой трансформируются, пугая посетителей и студентов! А предчувствие… такому верить глупо. Личных частот дальней связи ребят она не знала – секретность, чтоб ее! – тут и подаренный ей Тарном коммуникатор не мог бы помочь. Но она была совершенно уверена – знай она частоты, ответом был бы только треск статики.
Раздались тяжелые шаги и за перегородку заглянул Десзарас. Вид у него был почему-то немного смущенный.
- Я решил, тебе надо знать… Мне тут стало интересно, что творится на Некроворлде. Лететь – дураков нет, послал дрон. Так вот… нет никакого Некроворлда. Совсем.
Никель вскочила.
- То есть… как?!
- А вот так! Есть очень странный коктейль излучений. Вроде бы следы взрыва антиматерии, очень слабые – испарить планету точно бы не хватило. И еще что-то – компьютер определить не смог. По мне так это сумасшедшее место просто… перестало быть, вместе со всем и со всеми на нем. Что-то было в нем… ненастоящее. И жуткое. Я точно не трус, но меня там буквально трясло. Ты, наверное, не согласишься, но туда этому всему и дорога. И планетке, и Мегатрону, и этим взбесившимся автоботам, и… В общем, все. Можно забыть. И я с радостью забуду! Да, следов вашего шаттла зонд тоже не обнаружил – ни обломков, ничего.
Никель молчала. Варлорд какое-то время смотрел на нее, потом неопределенно хмыкнул и вышел. Она медленно опустилась в кресло. Выходит… она все-таки надеялась – в глубине души, вопреки всему. А теперь вот сразу поверила. Ей казалось, что так оно и должно закончиться – для всех участников той проклятой бойни одинаково. Уж для тех, двоих, сцепившихся намертво, точно. А значит, и для всех ребят. Они были как пальцы одной руки… Вот, значит, куда торопился Каон – присоединиться. Зачем ему все-таки понадобился тот дурацкий ящик? Да какая разница, уже не важно. Все не важно…
Но она так и не заплакала.

Не сказал бы, что я граммар-наци, но когда очень неглупый и начитанный (!) человек постоянно пишет "пишите" не в повелительном наклонении, это ужасно удручает =( Вот как так?

Посмотрел "Фуриосу". Красиво, мрачно, задорно и безумно. Римская колесница, запряженная тройкой... мотоциклов - великолепный символ этого дурдома, даже куда более яркий, чем выбеленные мальчики-камикадзе Несмертного Джо, который здесь скорее статист.
Главный же антагонист чем-то напомнил известного товарисча - если бы он избрал второй из возможных плохих путей и не стал убиваться о Мегатрона, а подался в братцы-хватцы из шатальной волости. Красноречие, эффектная поза, цинизм, жестокость и абсолютное отчаяние... Хемсворт сыграл прекрасно.

Есть в моей домашней библиотеке интересный экземпляр. Сборник произведений Леси Украинки на русском. Издано в 1952 году Тульским областным издательством. 489 страниц поэзии и 46 страниц послесловия. В котором в частности есть такие слова:
"Любить Украину - это значило ненавидеть ее врагов, в первую очередь царизм, и бороться за ее светлую и прекрасную долю. Царская Россия предстает в стихотворении "Полночные думы" как огромная темница, в которой живут в ярме многие народы".
Комментариев не будет.

Пишет Вук Задунайский:

URL записи

Надел на кошку шлейку - она в ней словно родилась =) Погуляли по длинному общему коридору (у нас в доме не площадки, а коридоры). С первой - от которой эта мелкошлейка осталась - вышел полный облом, она сразу устроила глухую лежачую забастовку и ни тпру, ни ну, так и не привыкла.
Молодец миникошка =)

Когда я был уже не очень молодым, но глупым и метнулся в умеренно левую политическую сторону с надеждой, что вот у этих вроде бы есть энергия починить то, что было порушено их идейными родичами из КПСС, я сам не заметил, как рухнул в дикий негатив. Все, что ни делалось в стране, все было плохо. "И не так мосты мостят, и не так детей растят", и книги - фиги, и кино - говно, и песни - хоть лоб тресни. Правда вот сами не смогли за 13 лет родить ничего своего, только яростно критиковали чужое. И я, увы, в этом тоже участвовал, параноически выискивая повсюду "идеологические диверсии" и происки мирового Зла. В конце концов меня морально стошнило от этого мракобесия и от полного отсутствия позитивной программы и какого-то общественно-политического выхлопа. И я ушел. Но продолжал по инерции придерживаться условно левой стороны. Пока не увидел, что унылое критиканство у левых буквально в крови. Даже у тех, кто с началом войны не рванул, сверкая пятками, в объятия американской демпартии. Даже вроде бы при поддержке СВО, в их умах царит ворчливое уныние.  Похоже, это какой-то глубинный порок. С которым все меньше хочется иметь что-то общее. Соблюдать социальную дистанцию хочется, так сказать...
Кстати, начал почитывать того самого Ильина. Весьма интересное чтение...

Минутка образов.

Если бы у отечественных телеграм-инсайдеров было своё государство, они бы ежедневно рассылали всем соседним державам по четыре курьера подряд. Первого - с объявлением войны, второго - с уточнением "Мы передумали", третьего - с анонсом завтрашних судьбоносных решений, а четвёртого - с рекламой лечебных стелек.
(с) Мараховский

Бывают моменты, когда хочется отписаться от всего интернета. Потому что некоторые ведут себя просто неприлично, при этом претендуя на роль самых разумных, взвешенных и осведоменных. И ведь им никогда не стыдно. А самое печальное, что от них после всех ляпов и попаданий перстом точно в небо не отписываются. И даже платят за доступ в закрытый канал.
Мой мозг (который всегда одной ногой на Каэтэннэ, а потому чрезвычайно ценит строгий факт) от такого маленько плавится, а в руке появляется виртуальная пушка.

Подумал, что на ДР себе, если получится, буду добывать Воса-Циникуса - он классный во всех отношениях. А Каона и Никель буду делать сам, просто фигурки. У Мастермайнд Никель идет вместе с Петом-Доминусом. Как Пет он мне не нужен, как Доминуса я его терпеть не могу, а оба вместе стоят неприлично дорого. Альтмод у прекрасной докторицы не особо интересный. У Каона мне тоже ни зачем не сдались его альтмоды - ни канонный, ни фанатский (он у них тоже, в общем-то трехрежимник, как в моем хэдканоне, хотя скорпион - это странно), а сам он по сравнению с Восом достаточно "деревянный", чтобы попробовать его сделать из чего угодно - хоть в самом деле из дерева =)