Мгновенная смерть – просто фигура речи, я всегда подозревал это. Может быть, для органиков, хрупких и вряд ли вообще способных выжить без своей техники, она и бывает такой, не знаю. Даже мне ни разу не удавалось убить кибертронца сразу, наверное, даже Каона... Как умирали другие мои подчиненные, мои братья, я видел – это происходило не мгновенно, совсем не мгновенно. Они даже успевали закричать. Я не кричал. Не только потому, что он раздавил мой вокализатор. Я ничего не чувствовал – ни боли, ни страха, хотя бояться я и так давно разучился. Сказанные им слова парализовали и мой корпус, и мой разум, и может быть, даже погасили искру до того, как мощь антиматерии разорвала меня на части, а части – на атомы и частицы. Потому что я поверил этим словам… как верил его словам всегда. И этот ужасный миг стал бесконечностью…
«Все, что ты делал в своей жизни, было напрасно!»
читать дальшеЯ мертв. Я даже вдвойне мертв, потому что получается… что и не жил никогда? Почему же и чем я продолжаю мыслить? Нет, не мыслить, а бестелесно корчиться от ужаса и отчаяния. Неужели ад действительно существует, и он именно такой – бесконечная пустота, наполненная бессмысленным, никому не нужным сожалением о каждом мгновении своей такой долгой и такой жалкой жизни?
Все те, кого я убил, о ком уже не вспоминал тысячелетиями – все они здесь, со мной, в моем аду. Искаженные лица, искореженные корпуса… Ими заполненно все мое кошмарное бесформенное нигде. Я убил их – хотя никогда не любил убивать. Я всего лишь хотел быть полезным, хотел чувствовать себя не глупой ошибкой, не глюком, а частью величественного стройного замысла, служить ему так, как могу и умею. Чтобы тот, кто стал моим смыслом, был доволен. Да, я был счастлив, разрушая и убивая ради него, потому что это было единственное, что я умел делать по-настоящему хорошо. А теперь… они все пришли за мной. Если бы они издевались или проклинали, мне было бы легче, но они просто молчат и смотрят, а я не могу даже завопить.
Когда-то, давным-давно, там, где еще существовали пространство и время, а я еще не отнял ничью жизнь, мне рассказывали о беспредельно добром и милосердном Праймусе. Рассказывал тот, которого потом я так и не смог убить, хотя он очень хотел быть убитым… У него был маленький значок Матрицы на щеке, и когда он говорил о Праймусе у него были такие глаза… Я слушал и даже не спорил – это было бы бесполезно. Когда у тебя нет настоящего лица, легко скрывать скепсис – даже легче, чем под маской… Я давно уже не верил ни в Праймуса, ни в его милосердие – иначе почему созданный им мир так несовершенен, несправедлив, жесток, а порой и вовсе гнусен? Почему, в конце концов, я оказался выродком и изгоем, разве я чем-то это заслужил?
А вот теперь… Теперь, посреди длящегося и длящегося никогда, я, кажется, готов поверить. Если ты все-таки есть – Праймус или кто-то еще, не важно, как тебя зовут и есть ли у тебя имя… Если у тебя есть хотя бы немного милосердия, а оно ведь, как мне говорили, выше справедливости, которой я пытался служить… Прошу, воскреси меня! Я не заслуживаю этого и не знаю, что стану делать, если вновь окажусь жив, но… я впервые мечтаю о том, чтобы чеканная правда его слов поколебалась. Я хочу обрести смысл, который не просеется однажды ржавой трухой сквозь пальцы, хочу совершить хоть что-то, что не будет ошибкой – хоть какую-то мелочь. А потом можешь забрать у меня и эту вторую жизнь – тогда я умру счастливым.
Кто бы ты ни был – воскреси меня!