На сцену вышла команда с такой вот шапкой и темой:

смотреть с осторожностью

Больше я ничего не имею сказать об этом...

Потому что хрен знает, когда продолжу, а так пусть хоть прочитает кто. Если захочет =) Да, это та самая история, про которую я тут уже шумел. Про последнюю и самую настоящую любовь одного нава.

УЙТИ ПРАВИЛЬНО (начало)

Уратай горел. Нет, не так. Не было ни дымного пламени, ни убийственного жара. Пламя было, но другое - холодное, зеленое с лиловым. Буйное и разрушительное пламя разрыв-травы. Каким-то образом зеленые ведьмы сумели заполонить все вокруг летящими по ветру семенами, которые впились мгновенно пущенными корешками в каждую щель и трещину. Разрыв-трава росла стремительно, подпитываемая зеленым колдовством, и когда атаку заметили, было уже слишком поздно. Сначала начали разрушаться и расползаться кучами камня обычные постройки, потом зашатались и рухнули под весом пышных побегов гордые шпили Цитадели. Сама Цитадель все еще держалась - сильнейшие маги Нави отчаянно боролись с враждебным колдовством. А под ее стенами кипела битва - не только схватка колдунов, но и обычная резня.

Ирига в несчетный раз не слухом и не зрением ощутил опасность, вслепую, но при этом точно и сильно ударил назад, услышал вопль, который тут же перешел в сползающий к земле хрип. Он не отрывал глаз от еще одного дружинника, который приближался спереди. Дружинник был молодой и слишком разгоряченный схваткой, чтобы хорошо соображать, но его тело было мощным и отлично тренированным, а в глазах, пусть и не столь ярких, как у ведьм, болотистого оттенка, светились уверенность и жажда убийства. В руках молодца, словно, игрушка, лежала огромная двойная секира, с грязновато-черной окантовкой на лезвиях. Обсидиан. Впрочем, не все черное на лезвиях было им. Ирига заметил, что легкие кожаные доспехи парня и его длинная зеленая рубаха тоже густо заляпаны черным.
Люд приближался медленно, чуть поигрывая своим оружием. Победы уже вскружили ему голову, но не до той степени, чтобы потерять осторожность. Он знал, что перед ним опасный враг, что каждый гарка смертельно опасен, а потому следил за движениями Ириги цепко и внимательно. Ждал первого выпада.

Ирига медлил, и вовсе не потому, что готовил какую-то особенную хитрость. Он просто тупо, пошло и банально устал. Бой длился и длился, начавшись еще на рассвете, и в его самом начале Ирига по неопытности - это был его первый настоящий, а не тренировочный бой - слишком часто применял магию, стараясь уничтожать прежде всего ведьм. И потратил все, что было в нем, и почти все из двух запасных артефактов. Теперь он был если не на нуле, но близко к тому, и это вовсе не придавало бодрости и уверенности. Его уже несколько раз достали - к счастью, не обсидиановыми клинками, видно, на всех дружинников их не хватило, но чувствительно. И еще раз он почти уклонился от "эльфийской стрелы" в плечо. Почти. Тело, конечно, излечивалось, но не так быстро, как если бы он так глупо не потратился. Нет, у него не дрожали колени, в руках сохранялась сила, а в теле ловкость, но он чувствовал близкий предел.

читать дальшеДружинник вдруг усмехнулся. Он не обладал магией и даром предчувствия, но их заменяли инстинкты молодого хищного зверя. Он почуял слабину и рванулся вперед яростно и мощно замахиваясь смертоносным оружием. И совершил непоправимую ошибку. Ирига черным клубком покатился ему под ноги. Клубком, который тут же наполовину развернулся и из него свистнули две стремительные черные молнии. Дружинник упал, перелетев через Иригу. Сгоряча он еще не понимал, что случилось, пружинисто попытался вскочить на ноги... но на обрубках ног ни стоять, ни тем более, воевать не выйдет. Даже ни у одного гарки не вышло бы. Люд дико завопил, извиваясь от боли и ужаса, его горячая молодая кровь быстро становилась просто грязью, смешиваясь с пылью негостеприимного уратайского плато. Ирига мгновенно выпрямился в боевую стойку и равнодушно, даже без злорадства глянул на умирающего врага. "Ты же не умел ничего. В спину ты их, что ли, убивал?" Но любоваться было некогда. Он одним ударом прекратил вопли и стоны и начал поворачиваться, чтобы оценить обстановку, одновременно пытаясь уловить опасность позади. Но ничего не успел, сумев почувствовать только, как в него безжалостно впиваются щупальца заклятия, которое придумали и которым гордились навы, и жадно высасывают последние крохи энергии.

Он повернулся - не стремительно, как обычно, потому что спешить было уже некуда. По мощи аркана он мог угадать силу ведьмы. Как это они называют - "не менее фаты"? или даже "жрицы"... Даже будь он полон энергией под завязку, он вряд ли смог бы отбиться. Сейчас же он был как попавшаяся в паутину мошка перед пауком.

Зеленая была еще красива, но время уже оставило на ней свой след. На лице ее не было торжества, предвкушения победы, даже ненависти. Оно было застывшим, как у мертвой. Ирига не мог разобрать чувств, которые сделали его таким каменным. Но слова ведьмы разъяснили все.

- Ты только что убил моего сына, темный. Моего последнего, младшего, Борислава, я не успела его спасти. И ты умрешь. Медленно.

Ирига не двигался. Он видел, что карусель битвы сместилась в сторону, темные наконец-то теснили зеленых прочь от Цитадели. Они были с ведьмой один на один, но это никак не могло ему помочь. Ведьма подняла руку - невысоко, на уровне колен Ириги, на ее пальцах замерцали зеленые огоньки. "Ноги" - подумал Ирига. - "Она хочет сперва отжечь мне ноги "эльфийскими стрелами", а потом... продолжить дальше". Можно было бы еще немного подергаться, попытаться увернуться от удара или броситься вперед, но он чувствовал, знал, что его все равно достанут. Разве что смерть придет чуть быстрее, так что нет смысла изображать циркача на арене. Он внутренне собрался, ожидая вспышки и боли и не собираясь показывать слабость перед врагом...

Лезвие черного ножа мелькнуло в воздухе, прилетев откуда-то слева, и вонзилось ведьме сбоку в шею, пробив насквозь. Она вздрогнула всем телом, ее рот и глаза широко открылись. Но, похоже, она была действительно "не менее жрицы", потому что устояла, словно была вкопанным в землю изваянием. Ее рука поднялась, и "стрелы" рванулись Ириге в грудь. И тут же стремительная тень сбила его с ног, он полетел наземь, рухнул ничком, глотая пыль, а сверху навалилось что-то и осталось странно неподвижным.

Ирига не сразу понял, в чем дело, попытавшись сперва выползти из-под упавшего на него груза, но тут же пришло понимание, и он, охваченный предчувствием скорби, осторожно перекатил с себя тело в черном одеянии гарки. Точнее, в остатках одеяния. Должно быть, гибнущая ведьма вложила в свой последний удар все, на что была способна. Ирига не мог понять, что в этом страшно изуродованном теле вообще уцелело, не мог различить, где обрывки одежды, где черная кровь, а где тоже черная, обугленная плоть. Он взглянул в лицо своего спасителя - и почувствовал, что ему стало холодно. Ирига был очень молод, но он отлично знал этого гарку, Анагу, лучшего фехтовальщика в Уратае. Такой древний, что он сам шутил, что давно забыл, где и когда родился, Анага занимался обучением молодых... да и не только молодых. Каждый был рад поучиться у него, и он никому не отказывал. Его лицо было красивым, хотя это и была тонкая красота старости, а тело сильным и стремительным. Сейчас от тела мало что осталось, как и от половины лица. Один глаз вытек.

- Учитель... - прошептал Ирига. - Как же так...

И вздрогнул, потому что уцелевший краешек рта вдруг дернулся, а уцелевший глаз медленно открылся. Анага закашлялся, изо рта поползла черная гусеница крови. Ирига не почувствовал радости от того, что старый фехтовальщик все еще жив. Такие раны не залечит даже навское тело, да и врачеватели не помогут. Лучше бы ему оставаться без сознания до самого конца...

"Вижу... живой... хорошо..."

Анага не мог говорить, но по движениям полусожженных губ Ирига мог разобрать слова - его этому учили среди многого другого.

- Спасибо тебе, учитель, - он склонил голову. - Но... почему же ты не ударил по ведьме магией? Или не отбросил ею меня?

"Из меня... все высосали... раньше. Но это... неважно. Ты жив".

Ирига мотнул головой.

- Это неравноценный размен! Я простая стрела Тьмы, а ты...

"Такая же простая... стрела. Все... в порядке, брось лишние... мысли. Просто... пришло время".

- Время? - переспросил Ирига. Анага на несколько мгновений прикрыл глаз. Его быстро покидали силы.

"Говорят... нужно уйти вовремя... Другие... не навы. Чепуха... это никогда не бывает... вовремя. Но если время приходит... важно уйти... правильно.

Анага умолк. Ирига ждал, но лицо старого гарки оставалось неподвижным. Потом изувеченное тело слегка вздрогнуло - и это было все.

- Учитель, - прошептал Ирига, уже зная, что обращается в пустоту. - Учитель, я не понимаю...

***
- Товарищ майор! Товарищ майор, просыпайтесь! Подъезжаем.

Игорь Викторович Иринеев, майор НКВД (подразделение СМЕРШ) - он же нав Ирига, опытный гарка, выполняющий специальное задание самого комиссара Сантьяги, - мгновенно открыл глаза. Тут же на него обрушилась целая лавина отвратительных звуков и запахов. Рычал мотор автомобиля, иногда что-то противно позвякивало и побрякивало внутри этой жестяной банки. Вряд ли какая неисправность, иначе водитель Филимонов - действительно хороший водитель - давно бы услышал это своим чутким слухом. Только вот слух у Ириги был куда тоньше. И нюх заодно. Предыдущий временный владелец авто ("Это же "Оппель-кадет", товарищ майор, отличная техника!") был заядлым курильщиком, и ненавистным запахом пропиталась вся обивка, сиденья, вообще все вокруг. Ирига частично смог вывести вонь несложным арканом, но она была, похоже, неистребима, лезла в ноздри, раздражала.

Ирига, как и представители всех нелюдских рас, ненавидел табачный дым. А автомобили он всего лишь недолюбливал. Он умом понимал, что под капотом этих уродливых самоходных карет спрятано несколько десятков "лошадей", что они быстры, неутомимы, а также, что эпоха гарцующих всадников - по крайней мере в человском мире - безнадежно проходит. Верхом теперь можно было встретить разве что какого-нибудь вестового, да и те уже пересели на трофейные мотоциклетки, он же, разъезжающий по окрестностям в седле, выглядел бы как минимум странно. Ему же для его цели требовалось выглядеть с одной стороны внушительно, а с другой не представлять из себя ничего из ряда вон выходящего и особого внимания не привлекать. Ирига все это понимал, но все равно тосковал по своему последнему жеребцу, разумеется, черному, как сама Тьма, умному и послушному без всякого воздействия на свой звериный рассудок. Теперь в Цитадели лошадей не держали - Навь, храня свои главные традиции, в то же время чутко прислушивалась к переменам в окружающем мире и даже предугадывала их на пару десятков лет вперед. На месте конюшен устроили просторный гараж...

Ирига взглянул в окно, при этом чуть дотронувшись пальцами до виска. Не то чтобы голова болела, просто чувствовалась в ней какая-то тяжесть. Опять этот сон, что преследует его с самого начала миссии. Стоит закрыть глаза, как все возвращается. С какой стати ему это снится? Он столько тысячелетий старался не вспоминать. Ему даже стало казаться, что все это было не с ним, просто он прочитал обо этом в какой-то старой книге или ему вот так же однажды приснилось это во сне... А может быть, так оно и есть? Ирига едва заметно встряхнул головой, сосредотачиваясь на пробегающей за окнами реальности.

Пока что мимо тянулись довольно унылые поля, но все чаще мелькали... фермы? хутора? мызы? Он так и не научился разбираться в названиях, которые челы давали своим уединенным "родовым гнездам", стоящим в окружении полей, огородов, свинарников и курятников. Кажется, здесь, в Германии, это все-таки фермы. А впереди на горизонте уже смутно маячило более плотное скопление крыш. Злодей-шофер разбудил его слишком рано, вероятно, думая, что ему нужно больше одной секунды, чтобы прийти в себя и не выглядеть потревоженной в полдень совой. Впрочем, Ирига был ему даже благодарен.

Внезапно машина остановилась. Не резко, мягко и аккуратно, чуть скрипнув новенькими тормозами, но Филимонов искренне вполголоса ругнулся. И тут же извинился.

- Простите, товарищ майор, но, кажется, стоять будем. Затор тут. Пробка.

Ирига уже давно заметил ее, эту "пробку", накрепко заткнувшую неширокую дорогу. Впереди красовался обшарпанный задний борт грузовика с болтающимся снизу грязным ведерком, сидящие в кузове бойцы очень напоминали птенцов в гнезде, ждущих, когда же, наконец, прилетит мама. Они вертели головами, переговаривались и широко зевали, даже не думая прикрывать рты. Чуть впереди слева маячил серый от грязи зад "эмки", справа - мотоцикл с коляской и нервно посматривающим на часы пассажиром. Насколько далеко вперед тянулась эта вереница машин, понять было сложно. Ирига принял решение.

- Вот что, Дима, - сказал он хмурому водителю. - Я тут схожу вперед, гляну, как и что. Ноги разомну.

- И охота вам по грязи шлепать, товарищ майор, в ваших-то сапожках! Посидели бы в тепле...

Ирига посмотрел на шофера слегка задумчивым взглядом, от которого тот почему-то съежился, прикусил язык и только молча кивнул, сгорбившись за рулем.

Ирига шагнул на бетон и хлопнул дверцей. Никакой грязи, несмотря на раннюю весну, тут и в помине не было. Дорога была отменной - не только в сапогах, в парадных туфлях можно гулять. А вот по обочинам после недавних дождей бежали ручьи и поблескивала раскисшая глина. Обходить-то "пробку" придется как раз по обочине, огибая плотно столпившиеся машины. Ну, да ничего. И не такое видали. Он широко потянулся - для челов. Для себя - прогнал по телу быструю волну сжимающихся и расслабляющихся мышц и через миг был уже вполне готов к поединку хоть на мечах, хоть на "шаровых молниях", хотя сейчас его врагом была всего лишь скука, а с нею воюют иначе. Ирига неторопливо двинулся вперед.

На счастье, затор оказался весьма скромных размеров. В этот ранний час дорога была не очень оживленной, а вызвавшая сумятицу неприятность случилась совсем недавно. Неприятностью была огромная колдобина, заполненная мутной водой, в которой намертво застрял запыленный и потертый жизнью санитарный автомобиль, напоминающий небольшой автобус. Должно быть, тут в свое время разорвался снаряд, яму засыпали щебнем, но проезжающие грузовики почти вернули этой ловушке первозданный вид, и она ждала свою первую жертву. И дождалась. Судя по всему, "санитарка" пыталась объехать препятствие, но шофер не рассчитал, и неуклюжая машина криво ввалилась в яму. Выехать ей не давала густая грязь и обломки бетона на закраинах. В довершение всех бед машину развернуло наискосок, почти поперек дороги.

Возле беспомощного средства передвижения страдали трое - маленькая кругленькая старушка в шинели с капитанскими погонами поверх белого халата, плечистый мужик в ватнике и высокая женщина в форме сержанта медицинской службы. Пилотку она сняла и заткнула под погон, вероятно, чтобы не свалилась от усилий, и тяжелый узел рыжевато-каштановых волос вздрагивал в такт ее попыткам толкать машину. Мужик - явно шофер с соседнего грузовика - пыхтел изо всех сил. Ирига подумал, что ему хотелось показать удаль и силушку перед женщинами (что чуды, что люды, что челы тут одинаковы), да и ехать дальше тоже очень хотелось. Старушка заполошно бегала вокруг и пыталась то там, то тут подпереть автомобиль мягким слабым плечиком. Вокруг топтались еще четверо водителей, которые то и дело пытались помогать, потом отступали и начинали рассуждать о том, что надо бы подложить под колеса какие-то слеги. Чем бы ни были эти таинственные слеги, идти за ними никто не спешил.

Представление было так себе. Ирига почувствовал, что скука вновь овладевает им. Он видел, что вытащить машину так, как это пытались делать бестолковые челы, совершенно нереально. При том, что застряла она не так уж и крепко и уже давно могла бы ехать своим путем, если бы челы дали себе труд подумать. Ну, и приложили бы чуть больше силы - по движениям сопящего типа в ватнике Ирига давно понял, что его массу составляет в основном жир, а не мышцы, а теми, что есть, он совершенно не умеет пользоваться. Не говоря уж о содержимом головы. Он уже устал и держался лишь на упрямстве. Женщина и то выглядела крепче и выносливее. Ирига наблюдал, как напрягаются под мокрой от пота гимнастеркой небольшие, но сильные мышцы на ее спине. Ниже спины сложно было что-то разглядеть из за складок гимнастерки и мужских мешковатых штанов-галифе. Ему самому приходилось носить эту нелепую, всюду обвисающую, как ни подгоняй, форму, и он ненавидел ее до острых ушей...

Внезапно женщина-сержант оставила свои попытки и обернулась, словно почувствовав его взгляд. Ее лицо было красным и покрытым каплями пота, щеку пересекала грязная полоса. В чуть раскосых карих глазах сквозь изнеможение угольками светилась злость, почти ярость.

- Что, интересно, товарищ... майор? А поучаствовать не хотите? Не устали гвоздем торчать?

Собравшиеся вокруг как-то сразу притихли. Ирига знал, что врачевателям на войне позволяется очень многое, почти все. В Тайном Городе было точно так же, эрлийцы могли запросто хамить кому угодно, хоть Сантьяге. Но тут все же был не Тайный Город, а его фуражка с синей тульей и синие - асуры их побери! - шаровары у большинства отбивали охоту связываться. Тем более, нарушать субординацию.

Ирига не разозлился. Удивился - это да. К тому же слова женщины про гвоздь заставили его словно увидеть себя со стороны - высокого, выше всех вокруг, худощавого, в нелепом головном уборе, действительно похожем на шляпку гвоздя... Пожалуй, это действительно было забавно. Он внутренне улыбнулся, чувствуя, что скука тает, словно эфемерный европейский снежок под весенним солнцем.

- А ваш шофер не желает поучаствовать, товарищ... сержант? - в тон женщине осведомился Ирига, глядя ей прямо в глаза. Его прямой взгляд мог выдержать мало кто даже из навов, но женщина только моргнула и поджала губы, но глаз не отвела, глядя все так же зло и насмешливо.

- А наш шофер, в отличие от вас, делом занят, товарищ майор. Пытается вытягивать мотором. К тому же он нестроевой, больное сердце, одышка.

- "Принц тучен и одышлив", - медленно процитировал Ирига. Он читал немного человских книг, но Шекспир, что называется, "зацепил" его и он прочел все, а многое выучил наизусть.

Здоровяк в ватнике, и еще парочка мужчин вытаращились на него как на умалишенного. Но женщина улыбнулась. Такой хищной улыбкой, что Ириге померещились клыки.

- Антон Петрович вовсе не тучен. Просто немолод и болен. Ну, вы-то точно не принц датский. Чего вы боитесь - испачкать ваш новенький мундир или сломаться пополам?

Ирига не впервые пожалел, что фуражка - этот совершенно бессмысленный и бесполезный головной убор - не может закрыть кончики его ушей. Внутренне ругнувшись, он срочно поставил несложный морок. Это принесло результат - смуглый парень, начавший было пристально, с открытым ртом, изучать его левое ухо, потряс головой, растер лицо руками, из-за чего оно стало совсем черным, и расслабился. Ирига улыбнулся женщине.

- Ну, почему же? Я ничего не боюсь. Одежду, если что, можно и заменить. А если я вдруг поломаюсь, вы же меня почините? А товарищ военврач поможет, - он кивнул на притихшую старушку, которая, судя по глазам и сжатой в щепотку правой руке, явно боролась с желанием перекреститься. - Только вот пусть этот... экземпляр отойдет в сторону. Мне нужно место.

Мужик в ватнике, поймав взгляд Ириги, испуганно попятился. Каким-то краем разума Ирига понимал, что с ним происходит. У челов это называется "выйти из себя". Ирига в такие моменты, скорее, входил в себя. В того глубинного себя, в то темное и плотное ядро, которое есть у всякого нава, но которого обычно стараются не касаться, разве что во время самых важных медитаций. Эсть`ейпнхар, всему виной тот проклятый сон, выбивший из колеи и заставившей разозлиться из-за слов какой-то то ли челы, то ли и вовсе чудской полукровки! А теперь есть все шансы расшифроваться и провалить важнейшую миссию. Не говоря уж о режиме секретности...

Он словно бы плавился на темном огне и ничего не мог с этим поделать. Им владело странное веселье, делающее тело легким и почти всемогущим. Уши уже не пытались заостриться, потому что он не злился. Он был счастлив.
Встав на место отшатнувшегося мужика, он прикинул направление и усилие, с которыми нужно толкать. Картинка, как обычно, нарисовалась на миг перед глазами в виде подвижных темных протуберанцев. Сквозь нее он увидел, что женщина снова уперлась руками в задний борт машины - рядом с ним.

-Так... - выдавил он. Язык с трудом складывал слова в звуки русской, а не древненавской речи. - Толкайте в этом направлении (он показал ладонью). Когда я крикну: "Да!", пусть ваш водитель... двигает. Понятно?"

Женщина кивнула, отошла в сторону и перекинулась с шофером парой слов, потом снова встала на место. Она выглядела удивленной, но не испуганной. Ирига сам удивился, различив в ее вскользь брошенном взгляде любопытство. Но размышлять было некогда, все его тело и все его существо требовали действия.

- Раз, два...

-Три! - воскликнула женщина. И они налегли - разом. Расчет оказался верен, он просто не мог быть неверным. К тому же Ирига вложил в напор всю свою силу - плюс немного магии. Машина застонала натруженными частями - и подалась прочь из ловушки.

-Да!!! - закричал Ирига, краем глаза заметив, как подскочили все, кто стоял вокруг. Мотор взревел. Старенькая "санитарка", разбрасывая грязь и щебенку, выскочила из ямы. Ирига сам едва устоял на ногах, но женщина уже падала лицом прямо в грязную воду, и он, стремительно рванувшись, успел поддержать ее. Она тут же вывернулась из его рук и выпрямилась.

Раздались аплодисменты. Били в ладоши все - даже здоровяк, потерпевший фиаско, хотя он и выглядел изрядно сконфуженным.

- Вот это да! - воскликнул смуглый и чернявый. - Гвоздь? Она сказала - гвоздь? Гвозди бы делать из этих людей!

Иригу постепенно отпускало. Даже быстрее, чем ему бы хотелось. Он знал, что расплатится за всплеск силы. Тут даже артефакт не поможет - магии он израсходовал всего ничего, он надыздевался над резервами тела. Поесть бы... Где бы срочно отыскать жареного быка?

- Я бы попросил ничего из меня не делать, - сказал он. - Пока я не разрешу. Товарищ, капитан, товарищ сержант, вы можете ехать туда, куда вы ехали.

- В госпиталь! - воскликнула старуха-врач. - Мы едем в госпиталь. Везем лекарства. Пенициллин! - она произнесла это слово почти молитвенно. - Спасибо вам...

- Ну, значит, поезжайте... в госпиталь. Счастливого пути. - Ирига приложил руку к околышу фуражки. Сил едва хватало, чтобы стоять прямо, он не знал, как он дойдет до своей машины.

- Постойте, - женщина встала перед ним. - Простите, что надерзила, товарищ майор. Мы и правда везем лекарства, которые очень нужны раненым. Я подумала, что вы... извините, только по бумажкам специалист. Теперь вижу, что вы другой. Если захотите жаловаться, то я Полякова Варвара Павловна, сержант медицинской службы.

- Иринеев Игорь Викторович, майор НКВД. И я не собираюсь... жаловаться. - Ирига внутреннее усмехнулся нелепой картине: он, строчащий возмущенные кляузы на челов. Высунув язык от усердия, не иначе. - Счастливо доехать.

Он снова приложил руку к околышу и двинулся обратно, вдоль уже громко рычащих и готовых двинуться машин. Он очень осторожно переставлял ноги на раскисшей обочине. Не хватало еще шлепнуться в грязь...

Шофер Дима Филимонов тревожно переминался возле "кадета". Не курил - Ирига однажды жестко отучил его от этой привычки и как бы не навсегда. При виде Ириги он облегченно улыбнулся.

- Товарищ майор! А я уже думал - не случилось ли чего...

- Случилось, - Ирига медленно пролез в заботливо открытую дверцу. - Случилось то, что мы сейчас поедем. Так что давай на место. И... ты говорил, что у тебя есть бутерброды?

Абсолютно безыдейная бессмысленная и беспощадная зарисовка практически ни о чем. Просто увиделось...

ОН НЕ ВЕРНЕТСЯ

Он не вернется. Не ворвется внезапным шальным вихрем в комнату для совещаний или в тренировочный зал. Не отпустит сразу десяток колкостей направо и налево - колкостей на грани оскорбления, но ни разу не переходивших эту грань. Не хлопнет по плечу и не скажет: "Эй, чего застыл, ты ж не голем в отключке!" Не укажет молча в бою одними глазами и легким движением пальцев сразу и направление, и что надо делать в этом направлении - так, что мигом все понимаешь и бежишь, ползешь или даже плывешь туда, и делаешь, что надо. Не скажет после боя, сидя спиной к изрешеченному пулями дереву, осматривая и протирая от масанской крови клинки и ожидая, пока в его теле затянутся все дырки: "А не спеть ли нам, друзья?" И не заведет первый какую-нибудь смешную человскую песенку на одном из множества языков, которые он знал, или что-нибудь красивое на древненавском или даже осскую балладу... И не поднимется потом, чуть медленней, чем обычно, но только чуть, не оглядит всех нас, приводящих себя и амуницию в порядок рядом с кучей безголовых тел, не подмигнет и не прокричит неизменное дурашливое:

"Раз-два-три, ну-ка посмотри -
Мы ребята из арната утренней зари!

И не засмеется так, что невозможно не подхватить этот смех. В самом деле ведь, хорошая шутка - эта самая утренняя заря всегда исправно прибиралась за нами...

читать дальше... Это был обычный поход очищения. Никто не ждал ничего плохого - гарки не погибают в рядовых походах очищения, это просто смешно. Все равно что предположить, что небо упадет на землю или Тьма превратится в Свет... Вот и в этот раз мы очень быстро перемололи очередную банду придурков из Саббат, засевших на какой-то итальянской ферме, всех обитателей которой они высушили. Мы обложили их, как барсуков в норе. Увидев, что дело швах, кровососы дернулись в бессмысленную самоубийственную вылазку, дико воя и щелкая зубами.

- Они пугают, а нам не страшно! - усмехнулся Эринга - Вперед!

Через пару минут потерявшие голову масаны лишились голов в прямом смысле слова. Двое-трое из них были вооружены кроме пушек обсидиановыми ножами, но им это никак не помогло - никто из нас даже не оказался поцарапан этими игрушками. Вопли и завывания закончились, наступила тишина, наполненная лишь пением цикад. Эринга послал ребят осмотреть все многочисленные постройки - скорее для очистки совести. Я стоял с ним рядом и смотрел на притихший дом.

- Ну, вот и все, - лениво проговорил Эринга. - Как говорят местные, финита ля комедиа. Эх, какая луна сегодня!

Он начал поворачиваться, наверное, чтобы взглянуть на эту самую луну, зависшую между двумя высокими деревьями, вроде бы кипарисами - и вдруг упал ничком. Ровно, как статуя. Я прыснул. Я был уверен, что он просто запнулся за какую-то кочку. Время от времени такое случается даже с гарками. И даже с командирами арнатов.

- Устал, командир? На траве сыро, лучше дотерпеть, пока ребята вернутся, все пойдем баиньки в теплых постельках!

Эринга молчал и не шевелился. Я все еще был уверен, что это какая-то шутка. Он просто обожал всякие розыгрыши.

- Эй, командир, ну, хватит! Ты все равно не похож на дохлого масана - у тебя голова на месте.

Эринга не двигался. И тут до меня дошло, что шутками тут и не пахнет. Потому что, приглядевшись и прислушавшись, я понял, что он не только не шевелится, но и, кажется, не дышит.

Я упал на колени, осторожно перевернул его на спину. И понял - все. Правый широко раскрытый и остекленевший глаз Эринги невидяще смотрел в звездное итальянское небо. А из его левой глазницы торчало ярко-красное оперение арбалетного болта. Под таким углом. что было ясно - наконечник глубоко проник в мозг.

Страшная рана, но ни один нав не умрет даже от такой раны мгновенно. Да и вообще не умрет, скорее всего. Обсидиановый наконечник? Но мне сейчас было некогда гадать. Арбалетные болты не летают сами по себе. Где болт, там и арбалет, а где арбалет... Голова заработала бешено. Я прикинул, как стоял Эринга перед тем, как упасть, прикинул, как вошел болт... Вскочил и бросился к кипарису - тому что возвышался слева от луны. Хотя в глубине души понимал, что все бесполезно, что в своей непроходимой тупости безнадежно упустил время - и стрелявшего мерзавца тоже упустил. Тот давно уже должен был растечься туманом, просочиться куда угодно и вновь сконденсироваться там. Но почему, почему я не чувствую ни следа магии крови, ее же так просто засечь! Как только мы выскочили из портала, Эринга сам проверил окрестности - ничего, магия бурлила только в доме. Чутью Эринги точно можно было верить! А сейчас масанской магии не было вообще нигде. Не может же гад просто стоять у этого проклятого дерева и ждать?

Но он был там. Вышел из-за ствола, как ни в чем ни бывало, поигрывая современным человским боевым арбалетом и широко скалясь. По безумному блеску глаз и этому совершено счастливому оскалу с торчащими на всю длину иглами я сразу понял - Малкавиан. К тому же на самой грани Жажды или даже за гранью. Вот почему я не чувствовал его магии - ее у него просто не было!

- Хороший выстрел, правда? - весело спросил Малк, словно мы были с ним на каком-нибудь сафари. - Раз - и в глаз!

Он едва не согнулся пополам от омерзительного, каркающего хохота. Потом он выпрямился - и я увидел. что его лицо совершенно серьезно и перекошено от злобы. У безумцев всегда так.

- Видишь ли, красавчик-гарка... Там, в доме - были мои братья. И моя девушка. Они поставили меня в засаду - на всякий случай. И приказали всю магию спустить перед этим. Но я даже предупредить их не успел. Лооовкие вы.... сволочи. Но я тоже ловкий. Притаился - и отплатил этому вашему главному. У меня одна особенная стрелка была... на заказ сделанная. Наконечник обсидиановый, а посередке - зарядик. Попадает - и рвется внутри. Жаль, обманул зараза, мастак человский. Плел, что от такого башка - фух! - и взрывается. Надул он меня, а содрал, как за крыло от Боинга... Но он ведь все равно сдох, правда? Точно сдох?

Я ударил его. Не катаной, просто кулаком. Малка впечатало в ствол, но он устоял на ногах. Крепкие они, эти масаны. Гораздо крепче, чем хотелось бы. Он сплюнул кровь вместе с несколькими зубами, вытер рот... и одновременно ударил меня арбалетом. Разумеется, я уклонился, но он зацепил меня по щеке какой-то очень острой штукой, каких к обычным арбалетам вроде бы не приделывают. Я взвыл. Я чувствовал, что щека рассечена до зубов и по слишком знакомой жгучей боли понял - и тут обсидиан! На подбородок и шею не то, чтобы очень медленно поползла кровь.

И тут словно бы рухнула какая-то плотина. В глазах стало черно - это пришла настоящая Тьма. Я плохо помню, что было дальше. Я слышал собственное рычание, чьи-то вопли и чувствовал летящие мне в лицо холодные горько-соленые брызги, словно бы я стоял на носу катера, мчащегося по океанским волнам в шторм. Только вот это была совсем не вода. Что-то с треском рвалось и ломалось под моими пальцами. Вопли давно стихли, а я все равно продолжал рвать и крушить.

Потом все кончилось. Я снова смог видеть - глазами, а не чем-то еще. И я посмотрел на масана. Его не было. То есть не было масана - были какие-то ошметки, обрывки и обломки, раскиданные по траве. И очень много холодной масанской крови, которая медленно впитывалась в землю. Я поднял арбалет. Из его дуги вперед торчали два острых грязновато-черных лезвия. Я с размаху ударил этой дрянью о ствол, отшвырнул покореженную железяку, повернулся и пошел к ребятам, которые, остолбенев, стояли вокруг того, что когда-то было нашим веселым командиром.

...Он не вернется. Конечно, мы отнесли его в Цитадель, но вернулась только пустая оболочка. А Эринги в Цитадели больше не будет. И нигде не будет. Никогда. Какое ледяное, омерзительное слово! Я знаю, что никогда не смогу смириться с этим словом, как не смог бы смириться с новым командиром. Но мне, к счастью, и не нужно. Я сам теперь командир нашего арната. Говорят, что неплохой. Но я знаю, что мне никогда не стать не только лучше Эринги, но даже равным ему. Как бы я хотел снова увидеть его, услышать насмешливый голос, даже стать жертвой какого-нибудь особенно ехидного розыгрыша... Как бы я хотел, чтобы наш командир снова был с нами!

...Но он не вернется.

запись создана: 03.11.2016 в 19:19

Вот команды по знакомым и интересным лично мне фэндомам на зимнюю битву пока не идут, кроме одной. Зато появилась команда на тему изнасилований мужиков. Я не шучу. Ссылку давать не буду, не хочу рекламировать. Кто хочет, тот найдет.
М-дя. Вот уж точно - WTF...

Пока что там что-то совсем мало команд. Никакого выбора. Может, подсыплются еще. А нет - ну и ладно.

Пишет  Лаэ:

не выходи на болота, когда зажгут фонари
Happy Halloween!

Тематическая открытка с поздравлением. Фандомная битва, команда ужастиков (Horror BOOks), задание было - карта из колоды "Диксит".

Не ломай здесь ветвей сушняка, не пали костер, не ищи земляники в овраге, не рви грибов. Леденцовое дерево в этом лесу растет, леденцовое дерево лечит любую боль. Золотистое дерево, дивное волшебство, что согреет в мороз и в жару тебя охладит; не плоды — драгоценные камни, и каждый — твой. Протяни же к ним руку, потрогай и погляди! Леденец ярко-алый, рубиновый, словно кровь: положи на язык, будешь магом и королем! По пустыне пройдешь и воссядешь на медный трон, будет город в песках возвышаться, непокорен. Леденец темно-синий, небесная акварель: отрастишь себе крылья и взмоешь в лихую высь. Станет солнце играть в оперении-серебре, станут звери-грифоны хвалу клекотать и выть. Леденец светло-желтый, мерцающая искра: завоюешь любовь самой лучшей из всех принцесс, на двоих вам достанется свой заповедный край, и горячие ночи, исполненные чудес.

…И забудешь ты имя свое и свое лицо, и навеки останешься в дивном, хрустальном сне… Твоя кровь прорастет на том дереве леденцом. Твоя плоть обновит перегной у его корней.

Да не ври ты мне, мол, «полюбуюсь издалека», все равно подойдешь, пропадешь ни за грош, как вошь. Леденцовое дерево знает, как привлекать — слаще этих плодов во всем мире ты не найдешь. Я поставлен здесь стражем давно — не упомню лет. Я не чувствую вкусов, и запах неведом мне, моя воля — железо, а разум — стальная клеть… только слышу порою, как ветви скрипят — во сне.

Что? Ты ищешь сестренку? Боюсь, что она уже… Говорят, будто кто-то отсюда спасался? Врут. Слишком цепко плетение ягодных миражей. Не увидишь ты больше, бедняга, свою сестру.

Средь колючих ветвей — снежно-белые леденцы; появились недавно, наверное, лишь вчера. Корни быстро съедают тела — не найти концы. Говоришь, что бледна, словно иней, была сестра?

Слишком сладко я чую отсюда их сахар снег слишком сладко я слышу отсюда их перезвон. Слишком сладко нет парень беги не поможешь мне это дерево долго старалось и вот и вот. Уходи вместе с этим дурацким своим мешком это дерево старше умнее чем целый свет
эй зачем же топор
почему ты развел огонь
ты же спалишь весь лес
так нельзя
погоди
нет
нет

URL записи

Другие тесты и гадания от Шувани

Пишет  Scal:

Это прекрасно, как рассвет))
фейсбуком принесло

URL записи

А ведь логично, если второй Князь погиб из-за того, что поддался чувствам, "слишком человеческим". Грубо и по-уголовному говоря "из-за бабы погорел". И именно потому следующий решил слить "лишние" чувства в отдельный сосуд. Чтобы не повторилась та катастрофа. Потому что решение слишком экстравагантное и, похоже, именно катастрофой Империи Нави и вызванное.
Как-то сложился хэдканон. Панов, конечно, может раскрыть свое вИдение - но какому хэдканону это когда мешало? =)

Посмотрел и осознал, что старик воспринимает Довакина как собрата. Не на почве маразма же =) И вот я подумал... Довакин может сто раз жениться, строить домики, усыновлять детишек, благо свежие аддоны это позволяют. Но однажды он выйдет из дома, поглядит на небо, превратится в дракона и улетит. Нельзя поглотить столько душ нечеловеческих древних существ - и жить потом обычной жизнью до "пенсии"....